Американский демон
Шрифт:
Он пытался убить меня за то, кем я была, а не за то, что я сделала.
Вспышка старого страха пронзила меня, и я подавила ее. Но она продолжала возвращаться, все сильнее и сильнее покрывая мои бессвязные полусонные мысли. Трент пытался убить меня, я пожертвовала своей свободой, чтобы спасти его, и он пытался лишить меня жизни из-за того, что я была тем, кем была. Он был не просто ослом, он был отвратителен.
Внезапно его запах на покрывале на мне стал отвратительным, и я сбросила его с себя. Я стояла и смотрела на него на кухне, на его фартуке была мука, когда он провел пальцем по внутренней стороне миски, чтобы попробовать тесто. Эльф пытался убить меня,
Скривив губы, я заметила свое отражение в черном телевизоре. Моя аура вспыхнула, и я удивилась, как я могла это видеть. Это была даже не моя аура, испорченная темной чернотой чего-то другого, кроме копоти, — как будто ей чего-то не хватало.
Звук прихлебывающего кофе Трента пронзил меня, такой же знакомый, как и его голос, и вместе с ним моя аура вспыхнула странным фиолетовым и оранжевым. Я никогда не видела ничего подобного, и когда я вздрогнула, волна ненависти накрыла меня. Я бы сказала, что была одержима, но в моем сознании не было никого, кроме меня. Он охотился на меня, как на животное, посадил в клетку, позволил Джону мучить меня, бросил в крысиной драке, чтобы убивать для него, пытался шантажировать меня, чтобы я стала его манципиумом — виртуальным рабом.
Мое дыхание дрожало в груди, и я уставилась на свое отражение, золото моей ауры было затоплено фиолетовым и оранжевым. Жизнь Каламака, разбросанная вокруг меня, казалась удушающей: его комнаты, его диван, его одеяло, его жизнь.
«Он должен умереть», подумала я, когда серебряные искорки начали пробиваться сквозь чужеродную дымку, поднимающуюся с моей кожи, искорки требования, поиска и действия.
Решимость поднялась во мне, и когда Трент начал запускать миксер, чтобы взбить яичные белки, желание отправить его в ад стало сильнее. Мои руки дрожали, и я сжала их в кулаки. Он должен был умереть, прежде чем я снова почувствую себя целой. Он украл мою гордость, мою анонимность и мое будущее. Мне пришлось забрать это обратно. Если бы я взяла все, чем он был, я бы снова обрела покой.
Я сделала шаг к нему, потом еще один, потом еще, пока не вошла в кухню. Он склонил голову над миской, и миксер работал очень громко. Бадди лежал у его ног, и, увидев меня, пес поднял голову, его губы растянулись в безмолвной угрозе.
Это будет легко. Мысль пронеслась сквозь меня, и я потянула линию, наслаждаясь ею, когда она текла и омывала мои конечности, покалывая, поднимаясь с обещанием удовлетворения. Он пытался задушить меня из-за того, что я могла сделать. Я должна была задушить его за то, что он сделал. Чувствовать, как его борьба ослабевает и прекращается, будет интимно и полезно. Его волосы на моей щеке будут мягкими и прохладными. Он не сможет остановить меня. Меня учили этому.
Но когда я потянулась к нему, все еще не осознавая уверенности в его безопасности, я решила, что удушение было слишком хорошо для него. Он был эльфом. Он должен умереть от проклятия, предназначенного для эльфа — от такого, которое причиняло бы ему мучительную боль, убивало медленно и заставило его полностью осознать всю глубину своей глупости. Улыбаясь, я потянулась в коллектив, чтобы украсть одно. Он причинил мне боль, и во мне не было прощения. Вообще никакого.
«Арсенал», подумала я, но когда достигла сознания внутри, то была отвергнута, выброшена с резким треском высвобожденной энергии лей-линий.
Я резко проснулась с воплем боли, пошатываясь, когда сила коллектива ослабла.
Меня охватила почти паника. Я сжала руки и спрятала их, учащенно дыша, когда поняла, что стою на кухне. Бадди дико лаял на меня, и я заколебалась, вспомнив, как встала с дивана и вошла сюда. «Святое дерьмо на тосте, только не снова!» — подумала я, когда рев миксера продолжился, мои пальцы покалывало, когда я отпустила линию.
Я была зла на Трента, так зла, что хотела убить его за то, что я простила ему давным-давно. Если бы меня не разбудил толчок из Арсенала, я бы так и сделала.
«Баку», подумала я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на диван. Черт, я заснула. Оно ждало меня.
Но Бадди все еще лаял, и, наконец, услышав его, Трент выключил миксер, удивленно глядя на меня.
— Ты в порядке? — сказал он, успокаивая собаку. — Ты выглядишь бледной.
— Эм. Устала, — солгала я, глядя на свои руки, прежде чем снова спрятать их. Черт возьми, я больше никогда не засну. — Я, э, просто хотела сказать тебе, что собираюсь спуститься, чтобы проверить, как там Зак.
— Хорошо, — весело сказал он, не обращая внимания на то, что если бы не автоматические предохранители на Арсенале, он был бы мертв. Боже мой. Я могла убить его. — Я почти закончил. Ты хочешь вытащить его из бассейна?
— Конечно. — Я отвернулась, сердце бешено колотилось. Я не могла ему сказать. Ненависть была настоящей. Она была моей. Но этого больше не было, и мне было стыдно за это. Я ощущала потрясение и стыд.
Опустив глаза, я направилась к лестнице на нижний этаж. Бадди выскользнул из-за Трента, чтобы последовать за мной, выглядя испуганным и застенчивым и вилял хвостом, будто прося прощения за то, что лаял на меня. «Я больше не в безопасности», подумала я, спускаясь по лестнице.
Я давно простила Трента за все, что он сделал со мной, поняв «почему» лучше, чем он когда-либо знал. Я любила его, доверяла ему, но это было так, будто всего этого понимания и прощения никогда не существовало. Баку лишил меня всего, что делало меня тем, кем я была.
Только теперь, когда я пробиралась через тихую комнату, полную пустых стульев и низких столиков, я поняла, почему Дали отказался бороться с этим. Это был настоящий монстр, заставлявший тех, на кого он нападал, убивать тех, кого они любили, со злостью, которая была давно мертва. Хуже того, если бы я рассказала Тренту, что случилось, он настоял бы, чтобы я уединилась с Алом и оставила ловлю баку ему. Я не могла этого сделать. Он не понял бы, насколько оно коварно, и был бы взят в свою очередь. Ни один из нас не был достаточно силен в одиночку. Но вместе, с эльфийской и демонической магией в сочетании, мы могли бы справиться.
Испуганная, я неловко остановилась у стены у окна, обхватив себя руками за талию, наблюдая, как Зак плавает в лучах восходящего солнца. Новый свет поблескивал на ряби, расходившейся от его неторопливых, плавных гребков. Увидев его, Бадди перелез через стену и сел на край бассейна, взмахнув хвостом, когда Зак проплыл мимо. Высоко наверху Бис спал на камне у водопада. Когда-то я знала, где он, по его легкому прикосновению в моих мыслях. Теперь я просто знала, где искать.
Мой взгляд переместился на стол, который кто-то, вероятно Квен, поставил на троих перед окном, использовав редко встречающуюся посуду и столовые приборы из бара, спрятанного в задней части. Этим утром Трент хотел поесть в большой комнате, возможно, чтобы показать Заку, что он более искушенный и утонченный, чем макароны с сыром на крошечной кухне. Девочки были еще слишком неряшливы, чтобы есть на ковре, или, возможно, он ел здесь каждое утро, когда меня не было с ним. Я не знала. С разбросанными столами и стульями это напомнило мне ужин в высококлассном отеле, особенно с видом на бассейн и водопад.