Аметистовая вьюга
Шрифт:
— Да будет так, — неожиданно легко согласился Кольд. — Я доведу вашего внука до Облачных Гор, дождусь его и когда он вернётся, проведу обратно, до самого Псхова. Но в этом случае и я попрошу больше. Пусть Лис примет участие в обороне Псхова.
— Согласен, — бросил рыжий, выглянув из шатра, и тут же вновь скрывшись.
И тишина дала трещину. Егерь чуть сгорбился, Реи'Линэ махнула рукой кому-то из Князей и удалилась в его сопровождении. Заклекотали ястребы, перелаивались псы и лисы, тихо переговаривались между собой Князья. А он стоял в одиночестве, снисходительно глядя на фейри,
— Лис, эй, — я зашла в шатёр, так и не дождавшись, пока он сам выйдет. Было боязно, но я решила, что это того стоит.
Лис сидел среди алых подушек, рыжие волосы разлохматились, расплескались по плечам. Он поднял на меня взгляд и тут же встал.
— Что? — довольно-таки невежливо выплюнул он.
— Не найдёшь, где бы мне отоспаться? Уже солнце заходит, а завтра рано в путь, — как можно жалобней попросила я.
— Пойдём, — он вцепился в моё запястье и потащил за собой, по дороге окликая фейри. Наконец он остановился и о чём-то коротко переговорил с золотистым псом. Был ли это Вожак, я не поняла, но после этого разговора Лис резко дёрнул меня в сторону противоположную той, куда мы шли изначально. В конце концов он привёл меня в маленький шатёр, стоявший на самом краю лагеря. Он не был таким роскошным, как тот, в котором проходил Совет, но мне, привыкшей к походной жизни, показался раем. Здесь была даже походная постель.
— Это Реи'Линэ, она всё равно до утра на Совете просидит, Вожак сказал, мы можем тут расположиться. Спи.
— Спасибо, — бросила я в спину Князю.
Он остановился у входа, уже отдёрнув полог. Медленно обернулся. Потом отпустил с хлопком вернувшуюся на место тяжёлую алую ткань и шагнул ко мне. Отбросил стекшие на глаза рыжие пряди и улыбнулся. А потом поцеловал в лоб — словно ребёнка…
— Всё, чего ты захочешь, мой саннер-воррен… Всё…
И ушёл. А я сняла сапоги и упала на застеленную мягким покрывалом постель. Закинула руки за голову и закрыла глаза.
Мир меняется… То, что произошло сегодня, было первым шагом. Впервые фейри в открытую вступят в войну людей. Впервые будут защищать росичей. Мир меняется, и я не знаю, к лучшему ли.
На благо ли пойдёт людям помощь фейри? Избежав угрозы кочевников, не примут ли они участь худшую? Не в этом ли подвох? Мне нравится Кольд, но тот, кто его создал всё же не даст людям покоя. Он сам не желает его. Смогут ли люди жить в мире со своими могущественными соседями? Не возжелают ли уничтожить свой страх?
А ещё я спрашивала себя: можно ли остаться свободным, заглянув в глаза, видевшие рассвет первого из миров? Не станут ли люди рабами Великих и Могущественных Князей?
Мне снилось пятно чёрной, выжженной земли, окольцованное застывшим во льду пламенем. И два тела, сплетённых воедино в смерти, не бывшей лёгкой ни для одного из них. Два тела слившихся, сплавившихся, смерзшихся…
Она опустилась на колени, дотронулась ладонью до замерзшего пламени и тут же отдёрнула руку. По грязным щекам текли слёзы, прочерчивая сияющие дорожки. Она не замечала этого, утерлась рукавом порванной куртки, размазав грязь и копоть.
В алых небесах сверкали чёрные молнии. За спиной раздавался невнятный гул и, кажется, я слышала звон сталкивающихся мечей и чей-то надрывный вой.
Хотелось опуститься на колени рядом с девушкой, положить ладонь на её плечо, стереть с лица слезы и сказать: «Всё будет хорошо…» Паутина. Она сетью опутывала мой сон, пронизывала его, раздирала на куски.
— Ты виновна в том, что произошло! Только ты! — кричала девушка с невероятно длинными, синими волосами. — Ты! Ты это сотворила!
Хотелось оправдаться, объяснить, что это — лишь сон, но губы не слушались меня, онемели, я не могла произнести ни слова, а она продолжала, не обращая внимания на плачущую девушку, на сплетшиеся тела мертвецов:
— Ты возжелала то, чего не могла получить! Ты сломала мой узор!
Она вытянула перед собой руки и сплетённая из разноцветных нитей сеть полетела в меня. Я отшатнулась и выставила перед собой руки, защищаясь. И сеть замерла, зависла в воздухе, а потом подплыла ближе и браслетом оплела правую руку — от запястья до локтя, вросла в тело, обожгла плоть…
— Тебе не понять, Плетельщица Судеб. Тебе не понять… — Чужие слова, сказанные чужим голосом, но сорвавшиеся с моих губ. — И не приходи больше в мои сны, я не потерплю этого. Ты забыла, кто я, что я могу сделать с тобой?
Зло смеюсь и раскидываю руки. Плетью бью, рву сон на куски… Не буди спящий Хаос если не хочешь познать его на своей шкуре — Князья забыли, кто такие Стихии. Пришла пора напомнить им об этом. Напомнить, что нами нельзя повелевать. Рабство — удел детей Порядка, они с рождения лишены того, в чём Хаос не отказывает ни одному своему порождению: свободы. Мне никто не в силах помешать. Потому, что я Сестра Которая Познаёт. Я получу то, чего хочу. Или уничтожу этот мир.
Меня разбудили тихие голоса. Кто-то беседовал за пологом. Один — Лис, а вот второй голос был мне незнаком. Женщина. Молодая.
Я принюхалась — так и есть. Оборотень. Наверное, та красотка, которую я видела в лагере.
— Но, Великий, Акир ещё слишком молод. Позвольте мне пойти с вами!
— Агата, я уже сказал, что со мной идёт Акир. Я не изменю решения.
— Но, Великий!..
— Агата, иди! — раздраженно бросил Лис, откидывая полог. — Твои родители несомненно будут против. Там, куда мы идём, опасно. Ты — Наследница Вожака, не забывай!
И громко хлопнул пологом, морщась. Резко понял руку, защепил переносицу и нахмурился, опустив голову. Минуту постоял так, а потом тряхнул головой и его лицо разгладилось.
— Не спишь? — спросил он тихо.
— Нет, — я решила, что скрывать нет смысла. — Уже пора?
— Два часа до рассвета. Ещё часок можешь подремать. Извини, что разбудили, но Агата… — Он замолчал, подбирая слова. — Агата слишком серьёзно восприняла свой статус телохранителя. Уверен, её родители не имели в виду, что она должна всюду следовать за мной, скорее всего, они считали, что я проведу осень рядом с отцом…
Я перевернулась набок и подложила ладонь под щеку. Лис же скрестил ноги и устроился среди вышитых подушек. Магический огонёк тихо мерцал, шатер был заполнен бесформенными серо-розовыми тенями. Где-то там, за пологом, в центре лагеря, полыхал костёр.