$амки
Шрифт:
– Нет, – так же тихо ответил он.
– Ну так звони, чего ждешь?
– Все равно завтра прилетит, узнает.
– А если его прямо во Внучке встретят? Не забывай, его акции в концерне – тридцать процентов. И он – не ты, его так вот не согнешь, не на чем. Значит, будут действовать жестко.
Игорь протянул Михаилу свой мобильник.
Антон включился мгновенно.
– Здорово, свояк…
– Это я, – сообщил Михаил. – Сегодня своей трубы лишился, и не только…
– То-то я тебе звоню, а в ответ – тишина. Что там?
– Много чего… – нехотя ответил он и замолчал.
Объяснять Антону было еще сложнее, чем Игорю.
– Ладно,
– Я теперь владею только акциями дилерского центра, – наконец выдавил из себя Ученый. – Пять часов назад договор дарения своего завода подписал.
Антон присвистнул:
– Ты как? Руки-ноги целы?
– В полном порядке. Ты вот что… – Ему совсем не хотелось говорить о Лесе. – Я тебе завтра в аэропорт охрану вышлю. Эдика с ребятами. Или Колокольчика.
– Все так плохо?
– Бывает хуже, но реже. – Он сменил тему: – Как там в Болонье?
– Да все путем. А ты не дергайся. Завтра прилечу, вместе разрулим. Не такое бывало. И никого присылать не надо.
– Антон…
– Нет! Обойдусь. Своими делами занимайся.
– Ладно, твоя шкура. Завтра мобильник включу, свяжемся.
«Хаммер» подкатил к небольшому трехэтажному особняку, окруженному фигурной кружевной оградой. Ворота раздвинулись.
Михаил обернулся, протянул руку, тихонько потряс Лесю.
– Приехали.
Она вздрогнула, широко открыла глаза, но тут же успокоилась, деловито смотала плед, сунула куда-то за спину, не дожидаясь пока машина подкатит к дому, быстро выскочила наружу.
Ученый захлопнул дверцу, проводил взглядом «Хаммер», плавно заезжающий в гараж, обернулся к Лесе. Она стояла в тени раскидистого дерева, освещенная только полной, блестящей, как хорошо начищенный медный таз, луной, зябко обхватив себя руками, высоко подняв голову. В длинном, чуть шевелящемся на легком ветру платье – вылитый эльф, потерявшийся в дебрях цивилизации.
На порог, как всегда стремительно, выскочила Настя. Увидев подругу, она легко слетела со ступенек и бросилась ей навстречу:
– Лесенька, хорошая моя, что же эти сволочи с тобой сделали…
Она бережно, будто смертельно больную, подхватила Лесю под руку и повела в дом. Михаил шел следом и в который уже раз – ох, кобель, нашел время! – сравнивал двух женщин.
Высокая, тощая и длинноногая, словно жираф, Леся с черными, воронова крыла, прямыми и непослушными волосами, бледным, даже с каким-то синюшным отливом, продолговатым невыразительным лицом с мелкими чертами и небольшими светло-серыми глазами. На фоне Насти она выглядела просто девкой-чернавкой. А про Настю можно было все сказать одним словом – «ослепительна». Мать четверых детей, в свои тридцать она выглядела на двадцать пять. Роскошная тициановская грива ниже пояса, огромные, опушенные густыми черными ресницами изумрудно-зеленые глаза под соболиными бровями, прозрачная, не признающая загара бледно-матовая кожа, точеный носик, идеально вылепленный рот, фигура богини. И, поди ж ты, если б вернуться на десять лет назад, все равно выбрал бы Лесю.
– …Они из Болгарии только через две недели вернутся. Что им сейчас тут делать? Я как раз с мамой перед вашим приездом разговаривала. Они там из моря не вылезают, довольны, – рассказывала Настя. – Так что весь третий этаж свободен. И тихо.
Про детей могла б и промолчать, разозлился Михаил. Самое время нашла! Но Настя никогда не отличалась деликатностью, это ее имидж. Типа, шокирую всех своим простодушием и прямолинейностью, вот такое я гов… Ксюша Собчак. Нет, та – жалкое Насти подобие. Впрочем, надо признать, чадолюбие у Настеньки искреннее. Он до сих пор помнил, как с ума сходила, какие истерики закатывала, когда он ее заставил выскоблиться. Чуть руки на себя не наложила. А потом, сразу как за Игоря замуж вышла, будто наверстывая упущенное, начала одного за другим каждый год рожать. Странно, что на четырех остановилась, вряд ли он ее уговорил бы аборт сделать.
Аборт…
Он снова посмотрел на Лесю. Пять лет коту под хвост! Пять лет она лечилась от бесплодия, сколько врачей обошла, сколько перенесла, так хотела… для него. И неужели все напрасно? Что же теперь с ней будет? Тридцать три. Не начнешь все сначала…
Только увидев через дверь холла накрытый в столовой стол, Михаил понял, как голоден. Он быстро пересек гостиную, краем глаза оглядывая новый интерьер.
Еще недавно здесь царил хай-тек, а теперь… Его взору предстал вычурнейший ампир. Позолота, состаренная бронза и мельхиор на фоне синих узорчатых ковров и абажуров. Огромный овальный стол на резных ножках. Такие же изогнутые ножки стульев, буфета. Нежно-золотистые шторы и молочно-белый тюль. Горки с хрусталем, фарфором, гравюры и картины с аппетитными гастрономическими сюжетами. Яркая люстра с семью плафонами. Большую часть противоположной стены занял большой шкаф с томами книг. Ну ясно: родовое дворянское гнездо.
Ох уж эта Настя, подумал Михаил. Все неймется ей, все стремится превзойти кого-то…
Он плюхнулся на первый попавшийся стул и, не дожидаясь, когда усядутся остальные, придвинул к себе ближайшее блюдо. Не особенно разбирая, что хватает, начал перекладывать на тарелку куски мяса, каких-то овощей, ломти то ли индейки, то ли утки. Поискал глазами бутылку. Что тут? Шабли? Пойдет…
– Может, все же расскажешь, что произошло, а жрать потом будешь? – как всегда прямолинейно, поинтересовалась Настя. – Это ведь нас тоже касается.
Она грациозно присела за стол, царственным движением откинула огненно-рыжий локон с плеча, поправила сползшую растянутую майку.
Знаем мы эти майки, зло подумал Михаил, заталкивая в рот ломоть сыра. Их для тебя специально какой-нибудь Армани растягивает. Или Валентино. Или хрен его знает, кто у них сейчас там самый дорогой. Потому так живо и интересуешься моими делами, что боишься, как бы прибылей не лишиться. Только в заводе твоих акций нет, дорогуша.
Он молча прожевал сыр, потянулся за салатом.
Игорь, будто догадавшись, о чем он думает, провел рукой по жидким, прикрывающим раннюю плешку волосам – этот характерный жест Михаил помнил еще с первой встречи, – потер гладко выбритый круглый подбородок и произнес:
– Пойми, Стерхов, мы тебе люди не чужие, а мои возможности ты знаешь. Конечно, Антон – голова, приедет завтра, поможет. Да и ты не пальцем деланный. Но я могу уже сейчас позвонить кое-кому, и дело закрутится. Чем быстрее начнем, тем лучше.
Он откинулся назад и стал покачиваться на стуле, блуждая взглядом по потолку. Будто изрек нечто гениальное и историческое, что необходимо осознать и переварить всем присутствующими. В этом был весь Игорь. Всегда с уверенным видом произносит банальности, ни секунды не сомневаясь в собственной значимости. Убедительно, многие на это ведутся.