Амнезия творца

Вся скоростная трасса досталась Эджу. Его имущество, его игрушка. Асфальт, ограждение, краска – все, на что он ни бросал взгляд. Спасибо Келлогу и его новому закону о собственности. «Тебе достаточно лишь решить, что это – твое». Эдж уже обзавелся привычкой вспоминать изречения Келлога, слово в слово. «Что видишь, Эдж, то имеешь».

Качая по венам адреналин, он давил на акселератор. Мимо проносился пустынный пейзаж. Он свернул налево, похрустел мертвой травой разделительной полосы и очутился на белых

линиях, что убегали на запад. «Сам себе хозяин, – думал он. – Шпарю не по той стороне автострады. Моей автострады».

Он наращивал скорость, пока не завихляла, не затряслась видавшая виды колымага.

Дорожные знаки смотрели не на него, а в противоположную сторону, но он знал дорогу. И знал, что никто больше не мчит сейчас по этой трассе. Потому что Эдж – гонец. «Гонцов не убивают». В голове его собственные мысли перемешались с мыслями Келлога, и подчас мысли Келлога заметно брали верх. Ибо таяли не столь быстро, как свои. Да, Эдж знал наверняка: никто другой не едет по этой магистрали, ибо с войны Хэтфорк – зачумленный город. Полнехонько мутантов и прочих выродков. Время от времени Келлог подбрасывал туда продрейнджеров с едой, но сам не появился ни разу. Он ненавидел Хэтфорк, называл его пиявкой на своей ягодице, занозой в своей лапе и своим выкидышем. А Эдж прозвал Хэтфорк Волосатым Городом. У каждой местной бабенки, которую он видел раздетой (а он повидал-таки голых баб на своем веку), волосы росли там, где не полагается. Все хэтфоркские мужики носили бороды. Кроме Хаоса.

Под, визг покрышек Эдж проскочил мимо поворота, остановился и дал задний ход. Хэтфоркское шоссе круто шло на подъем да еще петляло – вести машину оказалось посложнее, чем он ожидал. Его даже раза три занесло на обочину, но это пустяк. Бровки дороги замело песком, трудно было определить, где кончается асфальт и начинается пустыня.

Эджу чудилось, будто он гонит по самой пустыне. Дорога на Хэтфорк пестрила брошенными машинами: Да что – дорога, подумал Эдж, эти олухи у себя под носом, и то не приберут. На улицах и во дворах растут кучи мусора, и всем на это начхать. Что ломается, не чинят. А новая техника… Эдж напряг мозги, выискивая подходящий оборот. Новая техника с неба не падает, удовлетворился он наконец. Даже Келлог лучше бы не сказал, ну да и хрен с ним. Келлога тут нет.

Он ехал по городу, то и дело замечая прохожих. Большинство обитателей Хэтфорка прятались в домах и глядели на чужую машину из занавешенных простынями окон. Но Эдж знал: чтобы передать весть, лучше всего ехать в Комплекс, где живет Хаос. Для того-то и прибыл Эдж – передать весть. Он пронесся через центр города, обогнул высохшее озеро и выскочил к парку, где стоял Комплекс.

Эдж не завидовал хэтфоркцам, презирал их мышиную возню и жалких отпрысков-мутантов. Но он иногда завидовал Хаосу. Тот держался в стороне от происходящего и вдобавок поселился в недурственном местечке – живи не хочу. Да что там в недурственном – шикарном, если уж на то пошло. Въезжая в парк, Эдж снова восхитился изобретательностью Хаоса. Тот весь Комплекс разукрасил своим именем. Здесь и там, в основном вместо вывесок бывших киношек, алели громадные пластмассовые буквы. Над входом в Первый Кинозал играло солнечными бликами – «ХаОС», над Вторым – «хАОС», над дверью Кинозала Номер Три – «ХАос». И так далее. Подкатив к подъезду Комплекса, Эдж дважды просигналил, затем вышел и нарочито громко хлопнул дверцей автомобиля.

Он не увидел машину Хаоса. Он был один. Во мраке под черепом копошились планы. Он приблизился к двери и погремел ручкой. Хрена! Хаос не такой дурак, чтобы пускать к себе в дом кого ни попадя. Еще сопрут чего-нибудь.

Эдж обогнул громадное здание и остановился в переулке, который отделял Комплекс от разоренного, разграбленного универмага. В переулке стояли три зеленых мусоровоза, все в выбоинах, снизу доверху обрызганные краской из аэрозольных баллончиков.

Кривясь от вони, которой был перенасыщен неподвижный воздух, Эдж подумал, что тут можно найти кое-что интересное. Он по очереди вскарабкался на каждый контейнер и заглянул внутрь, и в третьем обнаружил свой приз. Жужжащие мухи облепили кучку птичьих костей и зеленовато-фиолетовой гнили.

Эдж съехал по борту контейнера на пыльную землю. Не стоит оно того, подумал он. «Старайтесь употреблять только консервированные продукты» – вот точные слова Келлога. «Не расходуйте калории на охоту за отбросами». Эдж припомнил, как Келлог рассказывал о пище, в которой меньше калорий, чем требуется на ее разжевывание и проглатывание. «Такая еда способна уморить тебя голодом». Но ретроспективно Эдж заключил, что это изречение – из тех очень немногочисленных высказываний Келлога, которые можно смело классифицировать как собачий бред. Во всем есть калории, сказал себе Эдж. Дерево, бумага, гниль – все калорийно. Я это знаю на собственном опыте. Установил… что за словечко употребил как-то раз Келлог? «Эмпирически». Классное словечко. «И классно, что я его вспомнил, – подумал Эдж. – И его смысл».

У него даже настроение приподнялось. «Я не тупой, – решил он. – Просто нервничаю, когда пытаюсь с кем-нибудь говорить. Забываю, что хотел сказать. Надо быть терпеливым, когда разговариваешь с нервным человеком».

Солнце сделало вылазку из утренней дымки, бросило на тротуар хилые тени. Эдж поглядел на свинцовые космы наползающей тучи. «Господи Боже, – подумал он, – а я-то надеялся, пронесет». Дождь лучше переживать под крышей, а не мокнуть, то и дело выскакивая из тачки. У этой пакости «кумулятивный эффект»!

Рассеянно копаясь в карманах брюк, Эдж двинулся по синусоиде назад к подъезду и вдруг опешил – впритык к его колымаге стояла машина Хаоса. Хаос выбирался из автомобиля, бережно прижимая к животу тяжелый пластиковый пакет, и зло смотрел на Эджа. Эдж подбежал к нему чуть ли не вприпрыжку.

– Здорово, Хаос! Ты не против, чтоб я зашел?

– Эдж, ты бы лучше на стоянке запарковался, – сказал Хаос с тоскливой миной.

Он подкинул, чтобы перехватить поудобнее, ношу, порылся в карманах, достал ключи, отпер дверь Комплекса и шагнул во мрак. Прошел через тесный тамбур в темный с низким потолком коридор. Коридор, точно крысиная тропа в трюме сухогруза, вел к огромному, устланному коврами вестибюлю Комплекса, к проекционной кабине. Судя по всему, в этом здании Хаос сторонился мест общего пользования.

– Вроде дождь намечается, – виновато произнес Эдж, давая понять, почему поставил машину так близко от подъезда. А еще желая сменить тему.

Хаос хмуро молчал, Эдж шагал следом за ним. Пока глаза не привыкли к темноте, он видел лишь крошечные светящиеся фирменные значки на задниках кроссовок Хаоса. Он слегка обиделся – автомобильная стоянка, пустующий акр бессмысленных желтых полос и стрелок, лежала в доброй четверти мили от дверей Хаоса.

Проекционная кабина являла собой бесформенное, разрезанное перегородками пространство; каждое из шести окошек смотрело на свой кинозал. Кинопроекторы Хаос выбросил, но в кабине осталось еще немало раскуроченного оборудования – оно было привинчено к стенам.

Эдж стоял у двери, ждал, когда Хаос зажжет свечи. В помещении остро и фальшиво пахло сластями: освежитель воздуха, свечи с фруктовым ароматизатором. У Эджа забурчало в желудке. В свечах тоже есть калории.

– Ладно, Эдж, – сказал Хаос, – выкладывай, с чем пожаловал. – Он сел на ветхий диван и закурил сигарету.

Эдж опустился на стул и выжидающе подался вперед. Хаос толкнул к нему по столу пачку «Лаки», Эдж вытянул сигарету.

– Келлог говорит, нам предстоит слияние с миром животных, – как мог спокойно и весомо произнес Эдж. Он чиркнул спичкой и поднес ее к концу сигареты. Он знал, что Хаос ждет пояснения. – В основном с китами и дельфинами. Вот что сказал Келлог.