Амулет на удачу
Шрифт:
– Нет, конечно не только сегодня. Всегда! – он придвинулся ближе. – Ты невероятно красивая, – он дохнул признание мне прямо в ухо, протянул руку, обвив мою талию и резко притянул к себе. – Ты всегда красива, в любой день и везде, ты самая-самая…
Я невольно вскрикнула от того, как больно впились его пальцы. Синяк останется, повезло – в таком месте, где под платьем незаметно. Тьфу, о чём я думаю. Он же нашаривает замок на платье, он что, думает? Хорошо хоть на этом платье замок потайной и потому находится совсем не в обычном месте.
– Базиль, ты пьян! – я одновременно попыталась
– Чуть-чуть пьян, – он уткнулся носом в мою причёску, то ли вдыхая аромат волос, то ли собираясь высморкаться. Рука, обвившая меня за талию, сжалась ещё немного, он мне так рёбра сломает. – И хорошо, зато я наконец решусь тебе сказать.
– Убери, пожалуйста, руку, Базиль, ты делаешь мне больно. Я обещаю, я тебя выслушаю, но утром! – попробовала сделать серьёзное и осуждающее лицо, может, сработает?
– Лиза, – дёрнулся приятель, но объятий не разрушил. – Ты… нравишься мне!
– И что? – ляпнула я не задумываясь.
Он попробовал меня поцеловать. Хорошо алкоголь немного замедлил его реакцию, ибо пусть и зажатая в объятиях, я почти увернулась, и Базиль чмокнул меня в ухо, аж зазвенело.
– Неужели не видишь, как тоскую по тебе? Не замечаешь моих страданий?
– Базиль, пожалуйста, давай завтра, я обещаю, мы с тобой поговорим… – в ужасе проблеяла я, уворачиваясь от очередного поцелуя.
И почему никто не вмешается? Да я сейчас рада была бы хоть Мишке! Или… неужели завеса отсекает балкон и от улицы, и от зала? Ноги от нехорошей догадки сразу стали ватными, а копчик захолодел.
– Лиза, я очень даже рад, что набрался… набрался смелости признаться тебе. Я эту скотину Михаила пра… пру… прястраню. Одно твоё слово. Смотри, он при тебе заигрывает с каждой юбкой, и не только заигрывает. Я знаю, о чём говорю, если хочешь – я тебе докажу, с фактами на руках, что он не только шляется и пьёт, он ещё их и тра… трух.. Короче, зачем тебе этот бабник? Деньги его? Да у меня не меньше, Лизонька. Я буду любое твоё желание исполнять, на руках носить, только будь со мной!
Базиль раскраснелся и распалился так, что всё сильнее стискивал меня в объятиях и всё пытался целовать. При этом не обращал внимания пинки и прочие попытки сопротивления. Я ударила его коленкой в пах, он вообще не заметил, лишь чуть повернулся и зажал меня так, чтобы я не могла его больше пнуть ногой. Дело неотвратно близилось к вынужденному поцелую, причём сжатые губы не помогут. Балиль очень скоро сообразит, что его рука находится как раз возле замка платья.
– И что тут происходит? Замер, потом шаг назад от мадемуазель Орешкиной, – властно приказали сзади.
У меня потемнело в глазах, я судорожно пыталась вдохнуть воздуха, ещё не поверив, что стальное кольцо рук расцепилось. Несостоявшийся «ухажёр» первым сообразил, чей же голос его остановил. Базиль застыл в противоположном углу балкона, втянул голову в плечи и виновато развернулся к говорившему.
– Месье Дюран, мы ничего плохого не делаю, мы с Лизой просто разговариваем.
– Для начала – я увидел и услышал достаточно до того, как вмешаться. Ты в глаза ей посмотри, – рыкнули на него. – Запугал девушку до смерти своими «разговорами». Разве так общаются с теми, кто понравился?
– А разве нет?
Это была уже дерзость. Базиль точно пьян в хлам, иначе никогда бы не рискнул так нагло говорить с куратором и деканом.
– Если ты насиловать её собрался, – отрезал профессор. – Исчез отсюда. Не с балкона, а вообще с вечеринки. Лично проверю у швейцара, во сколько убыл и в службе такси, когда и куда они тебя доставили. Что касается вашего поведения, дорогой студент Аконской академии, про это мы поговорим завтра. Рекомендую перед этим заново повторить раздел три, параграфы с шестнадцатого по тридцатый. Больше вас не задерживаю.
Базиль униженно ткнулся взглядом в пол, втянул голову в плечи, и, шаркая ногами, поплёлся к выходу, на глазах трезвея от страха. Блин, чего там в этих пунктах, что Базиль стал аж белый как мел? Вроде бы читала, но не помню. Надо как вернёмся с вечеринки… Зараза! В общаге полного кодекса правил Академии нет. Тогда завтра с утра в библиотеку, первым делом.
Видимо, из-за выброса адреналина и пережитого испуга слух обострился, ибо высказался месье Дюран очень тихо и явно непроизвольно вырвалось:
– Vous me faites chier, bande d'abrutis!
Я не поняла – тут моё знание языка спасовало, но выражение лица и интонация объясняли смысл фразы достаточно чётко. А ещё я сообразила, почему профессор так вовремя появился. Похоже, Академия знала своих студентов намного лучше их самих, и все прекрасно представляли, как вечеринка может закончиться. Раз Мишка пригласил вообще всю группу, то присутствие куратора – особенно в свете недавнего убийства – становилось обязательным. Особенно если вспомнить, что детки-то у нас на потоке учатся не самые простые. Правила Академии достаточно строго работают не только в отношении студентов, но и для преподавателей, будь ты сам декан или даже ректор. Вот только если приглядеться, и лицо у месье Дюрана какое-то отёкшее, мешки под глазами намечаются, несколько морщинок, которые я никогда не замечала. Да и прорвавшееся ругательство... Похоже, у нас проблемы. Сначала у группы, а потом, когда все сообразят – уже у Мишки и у меня заодно. Наш куратор, судя по всему, в данный момент адски мечтает отоспаться сутки-другие, а вместо этого следит, чтобы пьяная компания чего не учудила. И зная характер месье декана – отыграется он и на нас, и на остальном потоке обязательно. Интересно, а мадам де Грорувр здесь по той же причине? Если да – то на пороге общежития о визите песца я размышляла рановато. Этот толстый северный зверёк нас только сейчас догнал.
Пока я глядела на Ладисласа Дюрана и размышляла, месье профессор, в свою очередь, также пристально рассматривал меня и моё платье.
– Впредь, мадемуазель Орешкина, прошу быть аккуратнее. Я вижу, вы так и не вняли моему совету по выбору парней.
Тут меня опять прорвало. И этот туда же! Ну сколько можно, ему издеваться и решать за меня, словно я кукла? А мне робеть и соглашаться?!
– Месье Дюран, хотя я и ваша студентка, но вам не дочь и не жена, чтобы вы решали за меня! – процедила я и отвернулась на улицу, где как раз начали зажигать ночные огни.