Амулет
Шрифт:
Мы стояли, потупившись, не смея поднять на него глаз, не зная, что ответить. Тягучая звенящая тишина повисла в воздухе. И лишь осторожно, украдкой взглянув в его глаза, можно было заметить в них отблеск надежды – она окрылила наши сердца.
– Их алчность, их стремление воровать, – продолжал наш Учитель, – одно из самых страшных, разрушительных свойств, которое только может быть присуще разумным существам. Оно приводит к необратимым изменениям личности и, в конце концов, к полной деградации.
– Подойди ко мне! – призвал Верховный жрец одного из нас.
Анубий
– Возьми это. Это наш шанс. Мы дали людям разум, но он оказался слабее их низменных инстинктов. Мы дадим им крупицу нашей Высшей Мудрости. Ты пойдешь к ним, к вороватым существам, так и не сумевшим победить в себе звериные инстинкты, и отдашь им этот элемент. Найди среди них того, кто будет способен принять это, самого мудрого и восприимчивого. Объясни ему, что для постижения всей истины, которая ведома нам, посвященным, они должны будут найти и соединить воедино все подобные части амулета. Только тогда они смогут сравняться с нами и не превратиться в то, из чего они вышли – в стаю бессловесных, диких животных, способных только к простейшим действиям, необходимым для выживания вида.
Анубий молча поклонился и принял великий дар. Осознавая тяжесть ответственности, возложенной на него, мы смотрели на нашего брата с сочувствием и надеждой.
Неожиданно перед Великим жрецом предстали два человека в набедренных повязках из касты непосвященных. Один из них вел другого, подталкивая в спину. Я почувствовал волны гнева и ненависти, исходившие от человека, которого вели. Во взгляде, которым он окидывал нас из-под лохматых нависших бровей, не было ничего разумного. Это был, скорее, взгляд дикого зверя, у которого отняли добычу. За этими двумя следовала толпа таких же дикарей, и гул их голосов, приближаясь, становился все более и более угрожающим.
– Зачем ты привел его ко мне? – недоуменно спросил жрец конвоира.
В ответ тот еще раз толкнул в спину обвиняемого и сказал:
– Этот мерзавец пытался присвоить все, что принадлежало его семье после смерти отца. Он хотел владеть безраздельно отцовским наделом и рабами. И поэтому он убил своего старшего брата.
– Это ложь! – озираясь, как загнанный зверь, с ненавистью прокричал обвиняемый. – Я никого не убивал! Вы все лжете!
– А руки! Покажи свои руки! – конвоир ткнул его под локоть. – Они до сих пор в крови брата!
– Это не кровь брата моего! – злобно отвечал обвиняемый. – Я приносил агнца в жертву богам! Это его кровь!
– А люди, видевшие тебя возле дома брата незадолго до того, как оттуда донеслись скорбные крики его жены?! Что они скажут?
– Говорите! – приказал Верховный жрец стоявшей в отдалении толпе.
Из толпы закричали:
– Да, мы видели его! Это он убил своего брата! Казните его! Убийца! Он заслуживает смерти!
Крики становились все громче и настойчивей, и вот уже толпа в едином порыве скандировала:
– Убить! Убить! – и, не прекращая скандировать, приближалась, обступая конвоира и обвиняемого плотным кольцом.
Лицо убийцы залила мертвенная бледность, ненависть и злоба отступили, а вместо них на нем отразилось
Анубий отделился от нас, приблизился к беснующейся толпе и, секунду помедлив, вложил кусочек амулета в руки их вожака. Ничего не понимая, человек взял камень из рук Анубия, и пелена гнева спала с его глаз. Он сделал знак толпе, и она отхлынула, как волна от берега, от трепещущего убийцы и его конвоира. Лицо вожака, секунду назад раскаленное от гнева и жажды немедленной расправы, обрело спокойное и просветленное выражение. Будто очнувшись от страшного наваждения, он оглядел толпу, и та затихла под его пристальным взглядом.
– А знаете ли вы, – обратился он к стоящим вокруг него подданным, – что каждый умерший должен пройти три суда? Сперва он держит ответ перед богом Солнца – Ра, который везет его на своей ладье по водам Дуата. Пройдя этот суд, он попадает в зал Правды, где его ожидают сорок два бога, каждому из которых он должен дать полный отчет о своей жизни. И только пройдя через зал Правды, открыв богам свою душу и оценив с их помощью всю свою жизнь, он предстает перед верховным богом Осирисом, судьей душ усопших. Осирис кладет сердце усопшего на Великие Весы, определяющие меру греховности и совести в нем. И, если пороков в сердце больше, умерший изгоняется и обрекается на вечное скитание. Но если совести удалось победить порок в сердце усопшего, то он преодолевает смерть и возрождается в одной из ипостасей Осириса, уходя вместе с ним в царство вечного блаженства, в долину камышей. Даже убийца самого Осириса – его брат Сетх, был отправлен вечно скитаться по пескам пустыни, но Осирис ведь не уничтожил его! Если боги, которым мы поклоняемся, так милосердны не только к простым смертным, но даже к своим врагам, то как можем мы, не наделенные высшей мудростью, судить подобных нам! Итак, – вождь сурово оглядел толпу и выдержал паузу, – если после смерти человек может слиться с самим Осирисом, то, осуждая обвиняемого на смерть, мы по незнанию можем осудить заключенное в нем божество! Мы, ограниченные земные существа, должны понять, что не имеем права карать смертью кого бы то ни было, ибо нет в наших душах истинного знания, а в наших руках – Великих Весов Осириса!
Толпа слушала своего вождя, затаив дыхание, и казалось, что люди начинали понимать смысл его слов.
– Я принял решение, – обратился вождь к уличенному в убийстве и воровстве. – Мы не будем осуждать тебя на смерть, ибо не имеем права осуждать бога Осириса. За совершенные тобой злодеяния ты приговариваешься к пожизненным работам во славу Осириса. До конца своих дней будешь ты воздвигать храмы в его честь на берегах Нила, и возносить ему благодарность за жизнь, которую он тебе подарил. Ты будешь строить их до тех пор, пока хватит твоих сил. А если твой дар будет неугоден Осирису, или силы твои иссякнут, ты предстанешь перед его Высшим судом, и он рассудит, чего ты заслуживаешь, без нашей помощи.
Выслушав решение вождя, люди стали расходиться. В глазах их уже не было звериной жажды крови. Вполголоса обсуждая услышанное, они кивали и соглашались с мудрым решением.
Вдруг за их спинами раздался отчаянный вопль осужденного:
– Нет! Лучше убейте меня!
Вождь обернулся и холодно посмотрел на него:
– Это невозможно. Уведите его, – приказал он конвоиру.
– Это невозможно, ибо противоречит истине, – завершил его фразу Верховный жрец.