АН -7
Шрифт:
Удивляться тут нечему. В конце концов, скотоводство в Сахаре существовало задолго до самых первых гребипетских фараонов и даже до маленьких номовых царств, и там, где предки ливийцев и нумидийцев с маврами пасли своих коров, не оставалось места для буйволов и гну с каннами, их козы с овцами вытесняли антилоп помельче, а лошади и ишаки — зебр. Не сами, конечно, а усилиями их хозяев. Два родственных и схожих вида не могут сосуществовать в одной экологической нише, и если один из них дикий, а другой — одомашненный, то выбор скотовода очевиден, а его верховой конь и дротики с железными наконечниками — аргумент более, чем весомый…
— Велтур в самом деле слишком уж не готов, — супружница угадала мою мыслю раньше, чем я её озвучил, —
— Да я уж понял, что ближайший год так или иначе придётся тянуть в основном мне, — я прикурил очередную сигариллу, — И надо суметь подготовить его за этот год так, чтобы он смог справиться дальше. Мы все поможем и поддержим при необходимости, но неофициально. И этот первый год, кстати, тоже — не хочу я даже временно эту должность занимать. Опасный прецедент…
— Антигона говорила мне, что и Хренио тоже так считает — только это опасно не на ближайшие годы, а в более отдалённом будущем. Подробностей он ей не объяснил, их он только тебе скажет, а её прислал только предупредить, и я сама теряюсь в догадках.
— Он тоже об этом подумал? Хотя — при его работе странно было бы иначе, — я выпустил дым и стряхнул пепел, — Всё правильно — нам-то самим это ничем серьёзным не грозит, но вот для детей и внуков — опасный прецедент, который может их рассобачить…
Собака тут порылась в коммерческом для Тарквиниев характере нашего царства Миликона. Не в том смысле, что государство само коммерческий проект, а в том, что оно маскирует его и подстраховывает, являясь с этой точки зрения его своеобразной частью — вспомогательной, но тоже достаточно важной. Тоже эдакое буржуинское предприятие, не приносящее доходов само по себе, но способствующее их получению от основного дела. А любое буржуинское предприятие — это собственность, передаваемая по наследству, и в нашем случае это предполагает наследование не только "заводов, газет, пароходов", но и государственных должностей. Ну а как ещё может быть в аристократическо-буржуинском гибриде античного разлива? А в таком социуме у каждого есть свои собственные сани, и в чужие садиться не рекомендуется. Сын — в отца место, как говорится, и любое нарушение этого принципа при традиционном прецедентном правосознании масс чревато грызнёй…
— Максим, ну как ты не поймёшь? Мы же с отцом предлагаем тебе ВЛАСТЬ! — за ужином Фабриций предпринял решительный штурм, — Неужели тебе не хочется… Как ты это называешь? Побыть кормчим?
— Ага, порулить. А я что делаю по-твоему? На латифундии своей рулю, на своих мануфактурах рулю, в правительстве всей промышленностью государства рулю, в школе по своим предметам рулю, теперь вот ещё и в кадетском корпусе тоже предстоит рулить — мне этого как-то хватает за глаза. На любом из моих предприятий я царь и бог. Стоит мне захотеть, и я могу наказать на них или продать любого из моих рабов или выгнать взашей любого вольнонаёмного, и если я этого не делаю, то уж всяко не потому, что мне это хоть кто-то может запретить. Чем это тебе не власть? Куда уж больше-то?
— Но я ведь тебе говорю о другой власти.
— Да понял я это, Фабриций, понял. О влиянии на общегосударственные дела ты говоришь. Но скажи мне вот что — здесь, в Гадесе, ты власть или не власть?
— Ну, участвую в ней, когда заседаю в Совете Пятидесяти, но разве это власть?
— Однако же, за Велией ты бирему послал, а за мной — аж две биремы. Добрая седьмая часть всей гадесской военной эскадры, между прочим. А ведь кто ты здесь такой? Не суффет города и не наварх, а просто один из пятидесяти, заседающих в Совете. И если эти два десятка гадесских бирем на всю вашу полусотню разделить, так сколько выйдет на твою долю? Меньше половины, потому как две на пятерых делить придётся. А ты целым трём задачи поставил, и они повиновались. Разве это не влияние на общегосударственные дела в Гадесе?
— Так это ж разве я? Я попросил суффетов,
— Ну, твой дед тоже ведь свой авторитет не сразу наработал. Был у него, да ещё такой, что и после смерти, как видишь, всё ещё работает. Будет он и у тебя. Но не об этом я тебе сейчас хочу сказать, а о другом. Нас в правительстве Оссонобы и десятка-то нет, но мы округлим наше число до него для ровного счёта. И получается, что у меня в Оссонобе одной только законной доли власти и так впятеро больше, чем у тебя здесь. И повлиять на куда большую её долю я тоже вполне могу и так. В любых вопросах, где вам требуются от меня мои изделия, вы с Миликоном и так соразмеряете все ваши планы с возможностями моего производства, которые, опять же, определяю я. И это, заметь, не пользуясь особыми отношениями с тобой. А если ещё и их задействую?
— Вот потому-то мы с отцом и доверяем тебе, что ты этим не злоупотребляешь.
— Так в том-то и дело, Фабриций, что сила-то наша в единстве, а оно обеспечено тем, что мы не боимся доверять друг другу. А не боимся оттого, что у нас нет причин для соперничества. И не надо бы нам создавать их для наших детей и внуков.
— И в чём ты видишь создание таких причин для наших детей и внуков?
— Да вот как раз в том, чего вы с отцом и хотите от меня. Это же прецедент. Мы с тобой тоже не вечны, и когда-нибудь нас сменят наши сыновья. И смотри сам, что у нас получается. Ты сейчас глава нашего правительства, и именно этим будут определяться и обосновываться права твоего Спурия — сын наследует как имущество, так и общественное положение своего отца. А теперь представь себе, что я принял твоё предложение и занял ТВОЮ должность вполне ЗАКОННЫМ образом. Разве это не даёт наследственные права на неё моему Волнию — точно таким же образом, на основании того, что я, его отец, тоже занимал её? И хотя мы с Велией приложим, конечно же, все усилия, чтобы у него не было такого даже в мыслях — не только ведь в личных амбициях будет дело. У обоих ведь будут свои друзья и своя свита, да и в Большом Совете найдутся бузотёры, дай только повод для бузы, а тут повод намечается — законнее некуда. А мы не вечны, и когда нас рядом с ними уже не будет — найдётся кому нашептать и тому, и другому. Дайте-то боги, чтобы оба они оказались выше этих дурацких обезьяньих интриг, но сама эта ситуация, дающая для них повод, не улучшит отношений между ними. Ну так и зачем же мы будем создавать её?
— Проклятие! Ты прав! — босс мигом прокрутил ситуёвину в мозгах и просёк её суть, — Но что нам тогда делать? Не могу же я быть одновременно в Гадесе и в Оссонобе!
— Не можешь, конечно. Я хотел предложить тебе назначить Велтура. Да, я знаю, он не готов, но я ему помогу, а за год мы его поднатаскаем, и он справится. Один год я уж как-нибудь это дело вытяну, но не больше — и так-то всё планы летят кувырком, и больше одного года такого бардака я допустить не могу.
— Так погоди, ты же говорил о прецеденте. И если по этим соображениям тебе не следует возглавлять правительство, то тогда ведь и ему тоже?
— Да, и ему тоже нельзя, и по той же самой причине. Хочешь ты того или нет, но ОФИЦИАЛЬНУЮ должность главы правительства тебе придётся оставить за собой, а на то время, пока ты занят в Гадесе и не можешь исполнять своих обязанностей в Оссонобе, ты назначишь себе ВРЕМЕННОГО заместителя, который будет править не от своего, а от твоего имени — по твоему поручению. И Велтур — как твой кровный родственник — в этом качестве будет гораздо уместнее меня. То, что "временное" назначение может затянуться и надолго — это уже другой вопрос. Деваться нам от этого некуда, раз уж тебе не удалось убедить отца насчёт оставления Гадеса…