Анафема: хроника государственного переворота
Шрифт:
В своеобразной дискуссии быстро выяснилось, что при атаке БТРов штабной коридор будет простреливаться насквозь, и из наших комнат в него уже не удастся выползти.
Полушеф мрачно вспоминал афганский опыт, когда сначала организовывали провокационный выстрел, а потом кишлак стирали огнем с лица земли. Как всегда, пошутил, указав, куда придется в наших апартаментах первая очередь из БТРа. Всего через несколько дней его прогноз полностью оправдался.
…Оборона заметно укрепляется, хотя многое держится еще, как и в прошлые дни, на твердом боевом духе и просто на блефе. Блефовали, в основном, по двум позициям: по обилию оружия и опытных бойцов.
БЛЕФ ОБ ОРУЖИИ ЗАЩИТНИКОВ ПАРЛАМЕНТА
Стингер
Ачалов
Об этом «минировании языком» самому Дмитрию напомнили 5 октября в 11.00 на втором этаже технических коммуникаций под «Белым домом». Именно тогда Дмитрий чудом выломал дверь и попал с двумя товарищами в подземный коллектор, идущий вдоль набережной в сторону Хаммеровского центра. Один из его попутчиков-офицеров всерьез напомнил ему о минах и успокоился, когда узнал о способе «минирования». Официальная пропаганда и образец бесчестья — генерал-майор МВД Аркадий Баскаев, — как всегда, лгали о заминированном подземелье, утверждая, что после расстрела «Белого дома»внем «обнаружены 102 мины».
Во время обхода Ачалов среди настенного народного творчества обнаружил рассмешившие всех нас частушки:
«Жили-были Дед да Баба.
Дед Руслан и Баба Ряба.
Вдруг однажды Дед тот глядь:
Оказалась Ряба — …нехорошая »
Ачалов тут же взял ручку и сказал, что обязательно покажет их Хасбулатову. Как и Филатов, его не менее подлый последователь — завхоз сельскохозяйственного техникума Рябов — серьезного отношения к себе никогда и ни у кого не вызывал. Продажность же бывших заместителей Хасбулатова, как и падких на сладкие посулы депутатов-перебежчиков, подтверждает печальную закономерность: полную беспринципность и отсутствие достоинства у большинства российских чиновников и «слуг народа».
Все баррикадники хотели верить, что в оружейках их дожидается две тысячи автоматов и говорили друг другу, что оружие будут выдавать во время штурма. Сказать им правду было невозможно. От них в оцепление и СМИ и просачивалась эта информация. Реальное положение с оружием знали только мы и Ельцин.
«БОЕВИКИ» И РАБОТА С ОЦЕПЛЕНИЕМ
С первых дней осады мы старались оказывать моральное и психологическое давление на эмвэдэшников оцепления.
Веслав обходил ОМОНы, представлялся, и его узнавали. Говорил, что если ОМОН полезет убивать баррикадников, то безнаказанно это сделать не удастся. Отпор будет профессиональный. Игра шла на именах нескольких реально присутствовавших рижан. Но и этого хватало.
Когда ОМОН зашел на нашу территорию со стороны набережной 27 сентября, по совету Василия организовали вокруг Дома патрули бойцов из спецназа «Барс». Немногочисленные «барсы» парными патрулями проходили с интервалом в полчаса вплотную с оцеплением, которое с их легкой руки окрестили полицаями. Полицаям не надо было объяснять, что у «барсов» реальный боевой опыт.
Забавно было видеть тогда по ТВ (министрам электричество протянули от кабеля уличного освещения), как Ельцин сам запугивал эмвэдэшников, зачислив в защитники Дома
По-разному блефовали безоружные офицеры и «баркашовцы». Первые решительно объясняли, что если солдаты-эмвэдэшники посмеют сунуться в Дом Советов, то офицеры их встретят мощным огнем, отнюдь не холостыми патронами. Вторые по-мальчишески устраивали свои отрядные построения прямо перед цепями оцепления. Демонстративно не замечали полицаев. Завершали построение громогласными клятвами и шокирующим приветствием, которое, правда, было у многих русских князей, начиная с Александра Невского. Таким образом, язык и рука — вот все оружие, перемалывавшее части оцепления. Эффект поражал: нередко молоденькие солдаты начинали плакать, а дембеля клялись, что в случае приказа на штурм они просто сбегут.
Ерин вынужден был постоянно заменять «разложившиеся» части.
Факт: 29 сентября правительство РФ и Москвы предъявили ультиматум — до 4-го октября всем покинуть Дом Советов, в противном случае — «тяжкие последствия». 30 сентября 62 субъекта Федерации поддержали парламент и предъявили Ельцину ультиматум с требованием одновременных перевыборов. Решающее заседание Совета Федераций назначено на 18.00 3-го октября. На 16.00 3 октября было назначено продолжение переговоров под эгидой Русской Православной Церкви.
Ельцин высказался против идеи досрочных одновременных перевыборов. Черномырдин тоже ответил отказом на требование мирного решения, заявив, что у них есть «другое решение». Решение расстрелять парламент к 4 октября было принято между 29 и 30 сентября, подготовка велась открыто.
30 сентября Шахрай назначается руководителем группы по правовому обеспечению указа №1400 с поручением завершить работы именно к 4 октября. 1 октября Полторанин разослал письмо главным редакторам с приказом-требованием «с пониманием отнестись к тем мерам, которые предпримет Президент 4-го октября», и «не драматизировать их возможные последствия». Днем 3 октября во все больницы Москвы но указанию ГУВД из Главного медицинского управления Москвы поступили телефонограммы о планируемом поступлении раненых.
Обосновать расстрел парламента должна была специально подготовленная провокация; по приказу «и. о. пэра» эмвэдэшникам поручалось палочной войной спровоцировать демонстрантов на ответное насилие.
Западные посольства, как всегда, все узнали первыми и сразу же провели совместное совещание. В совещании приняли участие сотрудники посольств США, Канады и ряда европейских стран. По данным компетентных органов, на случай провала силового варианта авантюры Ельцина они разработали и обсудили конкретный план приема и вывоза из России агентов влияния и наших казнокрадов — будущих «политических» беженцев. На Лубянке тоже состоялся открытый митинг сотрудников МБ, МВД и военной контрразведки в поддержку Конституции и парламента. В сочетании с ранее объявленным многозначительным ультиматумом Ельцину от имени без малого 40 областных управлений МБ эта поддержка имела для нас большое значение и была встречена на «Ура!».