Анахрон. Книга вторая
Шрифт:
— Как бы соседей не переполошила, — озаботился Сигизмунд.
Вика посмотрела на него с откровенным презрением.
— Больше тебя ничего не беспокоит?
— Меня слишком многое беспокоит, Виктория. Ты даже себе не представляешь — насколько.
Из коридора доносилось бормотание скалкса — колыбельную Аське напевал, что ли, или иначе как общался?
Тишину разрывали визгливые аськины выкрики:
— Я отрезанный ломоть, Я оторванный билет, Будет жизнь меня молоть, Словно мясо для котлет!
А тебя, Виктория, я больше за родственницу не держу! Моржу все равно, его сегодня завалят,
Я потертый воробей, Я обстреляный калач, Я творец судьбы своей, Я сама себе палач!
И-и-и!!! Я измени-и-ила себе!.. note 1
С тобой, Морж, с гадом продажным, изменила!..
Однажды Аська орала блатные песни семь часов кряду. А опосля серебристым комариным сопрано пропищала романс «Белой акации гроздья душистые». Голос у нее, видите ли, от природы поставленный. Поэтому — и Сигизмунд знал это слишком хорошо — надрываться Анастасия может о-очень долго. Придется терпеть. В сталинских застенках и не такое терпели. И ничего. Даже Анахрон, гляди ж ты, сляпали.
Note1
Бессвязные цитаты из различных песен А. Гавриловой (Умки)
…Они сидели на кухне и пытались чинно пить чай. Вели беседы.
Вамба, отпив неумеренно сладкого чая, по-сельски кондово — из блюдца, что-то сказал Сигизмунду. Вика перевела:
— Говорит, понравилась ему та штука, «где вода».
— Какая штука? Где вода? — не понял Сигизмунд.
— Унитаз, должно быть.
Сигизмунд неспешно ответил, что непременно поможет родовичу завести у себя в хузе подобное. Отчего же не помочь? И унитазом поможет, и трубами… Оно, конечно, водопровода в хузе нету, но можно ведь и без водопровода. Поставить «белого брата» посередь хуза, а рядом ведерко спроворить. И пользоваться. И глазу приятно, и гигиенично.
Сигизмунд говорил, а Вика переводила, переводила, дурея и плохо соображая. Слова «трубы», «водопровод», «унитаз» использовала русские.
Вамба послушал. Поразмыслил. Ответил так. Благодарен он махта-харье Сигисмундсу за предложенную помощь. Однако ж негоже пред оком богов подобным делом заниматься. За пределы очага «белого брата» вынести надобно. Так будет правильно. Так богами будет одобрено.
Сигизмунд почувствовал, что краснеет. Превзошел-таки его Вамба благолепием, ох превзошел!
Аська как-то особенно противно проскандировала:
— Как бельмо на глазу старика Денетора,
Рассекая пространство! И время разъемля!
Черный назгул кружит! Над землею Гондора!
Предвещая беду! Мрачно гадит на землю!
Вечером, когда весь мир усну-у-ул!
Пролетал! Над Гондором! Назгу-у-ул!..
Снизу кто-то начал бить по батарее. Аська с новой силой возликовала.
— Спасите! Насилуют! Назгулы!..
Воспаленное воображение Сигизмунда рисовало уже ментов, вандалов… «Откуда у вас, гражданин Морж, золотая лунница?» — «Это приданое моей жены» — «Врете, Стрыйковский. Десять лет без права переписки. Плюс расстрел». И придется отсиживаться в Анахроне. Всегда. А Анахрон вдруг опять взбрыкнет и перенесет куда-нибудь… К деду, в тридцать седьмой. Или в страну назгулью…
Так. Все. Еще охтинского бугра вспомни.
Вавила глядел в потолок и упоенно слушал аськины вопли. Что-то он в них находил, видать.
Виктория тряхнула головой и резко проговорила:
— Пойду заткну Аську. Давай, укладывай спать родственничков. Потом поговорим.
— Может, утром? — вякнул Сигизмунд. — Я утром не такой бесноватый.
Виктория, даже не поглядев на него, встала и направилась в сторону «светелки».
— Заткнись, дура! — послышался из коридора металлический голос Вики. — Не до тебя сейчас! Дело серьезное.
Наступила тишина. Сигизмундом это воспринималось как чудо.
Вандалы оживленно переговаривались — комментировали, видать. Вамба непрерывно острил, Вавила благодарно хихикал.
Вернулась Вика, прямая и строгая.
— Ты будешь их спать устраивать?
Сигизмунд спохватился.
— Переведи.
Вика сказала что-то. Вавила с хрустом потянулся. Вамба хмыкнул и кивнул.
По возможности соблюдая церемонии, Сигизмунд с помощью Вики-переводчицы упихал гостей-вандалов в гостиную спать. Навалил им на полу курток, шуб и одеял — те зарылись и остались весьма довольны.
Сам же отправился в «светелку» — мириться с Аськой и давать сестрицам объяснения. А от объяснений теперь не отвертеться — это Сигизмунд уже понял.
Перегораживая коридор, перед «светелкой» преданно торчал скалкс.
— Слушай, Виктория, а этот так и будет здесь ошиваться? — шепотом спросил Сигизмунд.
Вика как-то неэлегантно почесала ногой об ногу. Ответила:
— Велели ему, вроде, Аську сторожить.
— Что делать будем?
— Ты хозяин дома, ты и распоряжайся.
Сигизмунд с сомнением оглядел гигантскую тушу скалкса. Сдвинешь такого с места, как же. И морда пройдошливая. И наглая.
— Разбаловал его Вавила, — сказал Сигизмунд ни к селу ни к городу. И крикнул: — Аська! Ты там?
— Иди ты в жопу, Морж! — был ответ.
Да. Надо бы установить взаимопонимание со скалксом. Заодно довести до его дремучего сознания, что хозяин здесь — Сигизмунд. И что Сигизмунда слушаться надлежит.
— Переведи этому, чтоб отошел, — прошипел Сигизмунд.
— Как я ему переведу? Откуда я знаю, как с ним обращаться?
Конокрадовые глаза скалкса перебегали с Сигизмунда на Вику. На Вике задерживались. Ощупывали, оценивали.
Аська крикнула из-за двери визгливо:
— Виктория! Посылай ты этого мудозвона в задницу! Вытащи меня и пошли отсюдова к херам!
Сигизмунд спросил Вику, явно невовремя:
— Кстати, а как ты с ними по-вандальски разговариваешь?
Вика явно теряла терпение:
— Я разговариваю с ними по-древнеисландски. А эти ублюдки еще произношение мне поправляют. И грамматику.
— Ты можешь его попросить отойти? Жалко тебе?
Сигизмунд еще раз прокрутил в голове все имеющиеся факты. В доме наличествуют три вандала. Из них один — его шурин, второй дружок шурина. А третий — раб дружка шурина. Теперь, стало быть, Сигизмунд тоже обзавелся шурином — на зависть Федору. Мелькнула некстати мысль: а если Вамбу да на федоровского шурина натравить — кто мудаковатее окажется?