Анаконда (сборник)
Шрифт:
— Проклятая тварь!.. — пробормотала Крусада. — Я бы предпочла Человека.
В этот момент пес, принюхиваясь, остановился и повернул голову… Поздно! С жалобным визгом он завертел укушенной мордой.
— С одним покончено, — прошипела змея, опять свертываясь клубком. Но в тот момент, когда, опомнившись от укуса, собака приготовилась для ответного нападения, послышались шаги хозяина, и она замерла, как натянутая струна, отчаянно лая на своего врага. Рядом с Крусадой появился человек в дымчатых очках.
— Что
— Это — alternatus… Прекрасный экземпляр, — ответил человек. И не успела змея приготовиться к защите, как почувствовала, что горло ее сжали тиски, — человек поймал змею в петлю, пристроенную на конце длинной палки.
Ярара пришла в бешенство от неслыханного унижения; она заметалась, безуспешно пытаясь подобрать гибкое тело и обвиться хвостом вокруг палки. Но, увы! У нее не хватало точки опоры, той совершенно необходимой точки опоры, без которой даже могучий удав обречен на унизительное бессилие. И ярара болталась на конце шеста, пока человек не швырнул ее в серпентарий.
На небольшом участке, огороженном листами гладкого цинка, помещалось три-четыре десятка ядовитых змей в клетках. Крусада упала на землю и некоторое время, свернувшись в бесчувственный
— Но ведь я укусила ее прямо в голову… — ответила с растущим беспокойством Крусада. — У меня не осталось ни капли яду. Ведь мы, ярара, разом выпускаем весь яд.
— А ей и горя мало от твоего яда…
— Разве она не может умереть?
— Может; но не нашими заботами. У нее иммунитет. Впрочем, ты все равно не знаешь, что это такое.
— Как же, знаю, — живо возразила Крусада. — Нам об этом рассказала Ньяканина.
Королевская кобра окинула ее внимательным взглядом.
— Да, ты, кажется, не глупа…
— Во всяком случае… не глупей тебя! — огрызнулась Крусада.
Шея азиатской змеи вдруг снова раздулась, и ярара опять приготовилась к защите.
Обе собеседницы долго глядели друг на друга, и капюшон Королевской кобры медленно опустился.
— Не глупа и отважна… — продолжала она. — С тобой можно договориться… Известно ли тебе, как зовут представительниц нашего рода?
— Очковыми змеями, я полагаю.
— Или бенгальскими Асписами… или Королевскими кобрами. По сравнению с простой индийской коброй мы то же самое, что ты по сравнению с какой-нибудь остроголовкой… А знаешь, чем мы питаемся?
— Нет.
— Между прочим… американскими змеями, — закончила азиатская гостья, медленно покачиваясь перед самым носом Крусады.
Крусада быстро прикинула размеры своей кровожадной соседки.
— Два метра пятьдесят? — спросила она.
— Шестьдесят… два шестьдесят, моя крошка, — поправила Кобра, не спуская глаз с Крусады.
— Недурно! Примерно та же длина, что и у Анаконды, одной из моих кузин. А знаешь, чем она питается? Представь себе, — азиатскими змеями! — сказала Крусада и тоже в упор посмотрела на Гамадрию.
— Хороший ответ! — пробормотала змея, мерно раскачиваясь. И, освежив в воде голову, лениво прибавила: — Ты говоришь, кузина?
— Да.
— Значит, без яда?
— Вот именно… Оттого-то у нее и слабость к ядовитым чужестранкам.
Но кобра, казалось, не слышала, погрузившись в размышления.
— Послушай! — сказала она вдруг. — Мне по горло надоели люди, псы, лошади и вся эта тупая и бессмысленная жестокость. Ты можешь меня понять, не то что эти… Я уже полтора года, точно крыса, заперта в клетке и устала сносить издевательства и мучения. Презренные люди обращаются со мной хуже, чем с грязной тряпкой…
И мне, у которой достаточно мужества, силы и яда, чтобы уничтожить их всех, приходится отдавать свой яд для изготовления этих проклятых сывороток. Ты даже не представляешь, что это за мука при моей гордости! Поймешь ли ты меня? — закончила она, глядя прямо в глаза своей собеседнице.
— Да, — ответила та. — Что я должна сделать?
— Только одно; у нас есть только одно средство отплатить за себя сполна… Придвинься поближе, чтобы нас не слышали… Ведь тебе известно, что без точки опоры мы, змеи, совершенно не в состоянии показать свою силу. От точки опоры целиком зависит наше спасение. Но только…
— Что?..
Королевская кобра снова пристально посмотрела на Крусаду.
— Но только… Ты можешь умереть…
— Одна я?
— О нет! Кое-кто из ненавистных людей тоже умрет…
— Это — единственное, чего я желаю! Дальше!
— Подвинься-ка ближе… Еще ближе! Разговор продолжался некоторое время так тихо,
что ярара вынуждена была вплотную прижаться своим чешуйчатым телом к проволочной сетке. Вдруг Кобра бросилась на Крусаду и трижды ужалила ее. Змеи, издали наблюдавшие эту сцену, зашипели.
— Смотрите! Эта предательница убила ее! Ужаленная в шею, Крусада тяжело поползла
прочь, но вскоре остановилась и замерла. На нее-то и натолкнулся сторож, войдя три часа спустя в серпентарий. Носком сапога он подбросил змею в воздух, как обрывок веревки, и взглянул на нее белый живот.
— Ничего не поделаешь, сдохла… Но почему? — пробормотал человек и наклонился, чтобы поближе рассмотреть гадюку. Осмотр длился недолго: на шее и на затылке виднелись хорошо знакомые следы ядовитых зубов.
— Г-м, не иначе как кобра, — сказал человек. — Ишь ты, как смотрит на меня, будто я сам какая-нибудь alternatus… Сколько раз говорил директору, что надо бы погуще сетку. Разве я не был прав? Ну, не беда, — закончил он, схватив Крусаду за хвост и выбросив ее за цинковую ограду. Одной гадюкой меньше.