Анархия разума

Бриз Евгений

— Что вы хотели сказать мне, Гал-Трано? — спросил он, оборачиваясь к Пророку.

Пророк вышел из ступора и с промедлением отреагировал:

— Я… Кажется, я видел вас в своём сне. Когда мы совершали второе погружение.

— Да? И что я там делал?

— Вы… Вы лежали в одной из капсул Архиваторов, в которые я заглядывал. Пока мы там находились, изображение было расплывчатым, я видел лишь очертания фигуры, но сейчас… Когда мы подлетали, я почему-то начал вспоминать эпизоды, и ваше лицо отчётливо всплыло в памяти. Я решил, что стоит рассказать об этом.

Ивори взглянул на Тэнсарио, безмолвно требуя от того пояснений и дополнений. Ведь они с Пророком погружались вместе. Но историк трансформировался

в того, кем и был всю жизнь — в затюканного историка, живущего исключительно прошлым. Похоже, сейчас его напуганный разум не способен был родить ни одной здравой гипотезы.

— Выходит, я сплю, — с напускным весельем заключил Линс. — И вас всех не существует. Наверное, я всё же отправился в первое погружение, старик Хром не запретил мне этого сделать. Как итог — я погряз в глубоком сне. В бесконечном глубоком сне. — Он снова посмотрел на Тэнсарио. — Как тебе такая версия, коллега?

Историк хотел что-то ответить, но слова расщеплялись в бессмысленные звуки. Ивори махнул рукой и зашагал в сторону океана.

— Куда вы, старина? — донёсся бас Акриса. — Поселение не в той стороне. Не слушайте своих спутников…

Линс не разобрал последних слов. Он зашёл в океан, почувствовав сквозь исчезающий скафандр приятную прохладу воды.

И превратился в набегающую на берег волну.

Альтернативный финал «Одноразовых чувств»

Ковёр из опавшей листвы приятно шуршал под ногами. Я шёл на встречу в закрытый клуб анонимных бунтарей. Тех, кому удалось сбросить с себя оковы зависимости, но кто не мог заявить о своём успехе во всеуслышание. Они сами вышли на меня, но понятия не имею — как? Под мышкой у меня торчала папка с новой подборкой стихотворений, написанных на «чистом» вдохновении. Я планировал зачитать их на публике.

— Скорпинцев! — услышал я за спиной.

Повернувшись, я увидел Леру Воробьёву. Она буравила меня надменным взглядом, засунув руки в карманы длинного пальто.

— Привет, красотка, — сказал я и улыбнулся. — Тебе понравились наши одноминутные отношения, и ты желаешь продолжить?

В сумерках я не сразу уловил свинцовую угрюмость её лица. Нижняя челюсть активно работала.

— Слёзы высохли очень быстро, как ты и обещал, — едва ли не прорычала девица. — Но я тоже держу обещания. И не привыкла, чтобы со мной так обращались!

После этих слов она вытащила из правого кармана нечто похожее на пистолет.

— Эй, потише! Неужели всё из-за… — И тут я понял, что находилось у неё во рту. — Ты приняла «гнев»? «Ненависть»?

— Да, пять минут назад. Действие уже начинается. Я чувствую.

— Но зачем, тупая ты сука??

— Проспорила подружкам. Пришлось напичкать себя целым коктейлем зла из папиных подпольных запасов. — Лера стряхнула упавший ей на плечо жёлтый лист. — Знаешь, изначально я не планировала тебя убивать, думала отомстить как-нибудь иначе. Но, боюсь, сейчас больше всего на свете я жажду выпустить в тебя всю обойму. Не представляешь, как тяжело мне сдерживаться!

Проспорила подружкам? Я не ослышался? Вот она, квинтэссенция нашего бытия.

— А последствия? О них ты не подумала?

— Скажу, что у тебя от ломки поехала крыша, и ты напал на меня. Мне ничего не будет или ты забыл, кто мой отец?

Глаза девицы излучали торжество ненависти. Ещё одно сожранное дитя Мегаполиса. Насмешка богов. Первая и единственная девушка, в которую я позволил себе влюбиться, возжелала пристрелить меня в подворотне, как бездомного пса.

— Вот и вся любовь, — усмехнулся я и бросил папку со стихотворениями на опавшую листву.

— У вас упало, — сказала Лера и шагнула в мою сторону.

Её палец лёг на спусковой крючок…

Зелёная папка

(подборка

«синтетических» стихотворений Ивана Скорпинцева)

Мистер Пессимист

Опять горит звезда апатий, И меркнет призрачный успех, Не рыцарь я твоих симпатий, Всего лишь странник без доспех. Покой неведом словно тайна, Твоих видений тяжкий груз На горб безмастного желанья Ложится как козырный туз. Я бит судьбой не по заслугам, Утюжен жизнью я слегка, По мне, как пахарь стальным плугом, Проходит взгляд твой свысока. Поступки падших вдохновляют, Мечтатель вновь во мне воскрес. Но грёзы быстро высыхают Под солнцем дремлющих небес. Во тьме несу я плод изгнаний — Свою застенчивую суть, Ведь с рельс несбыточных желаний, Увы, уже не повернуть.

Феникс

Я — птица Феникс, я рождён Из пепла мрака и пустот, Немым бесславьем окрылен Для покорения высот. Я — сын небес, я — бог ума, Изгой, отшельник и творец, В моих когтях трепещет мгла, Я — возрождения венец. Гоните страх к моим ногам, Топите лёд в своих сердцах, Я небу гимн любви воздам, Я — тот, кто мир увидел в снах. Из бесконечности я свил Дороги к раю, и в раю Я кровь господнюю испил, А Дьявол высосал мою. Огонь в ветрах опять погас, Развеян прах мой средь небес, Но в бездне снов мой слышен глас: Я — птица Феникс, я воскрес.

Крик ловеласа (Млечный Путь)

Я забыл, как дышать в Атмосфере любви, Моя боль привлекала пирующий ад. Я сменил много масок на Млечном Пути, Превратив свою жизнь в озорной маскарад. Я бегущим потоком амурных ночей Изливал для трофеев пылающих страсть, Но в погоне судьбы лишь сжигал козырей, Превращая их пепел в безликую масть. Поневоле я слаб, на распутье миров Меня манит дорога порочной души. Что добыли бойцы одиноких фронтов, Навсегда потерял я на Млечном Пути.