Анастасия. Дело о перстне с сапфиром
Шрифт:
– Где тело? – уточнила я, не торопясь проходить дальше. Первые впечатления. Иногда именно они помогали отыскать ключ к разгадке преступления.
– В спальне, – так же спокойно отозвался Ковальски. – Как только обнаружили перстень, прекратили все действия, – добавил он, объясняя отсутствие привычной суеты. – Ларс осматривает лестницу.
Кивнув – услышала, вошла в гостиную. Мертвая женщина теперь уже никуда не убежит, а следы магии, которые обнаружили рядом с ней, остались на шаре для записи.
Комната была очень уютной. Светлые стены, люстра
– Она чего-то опасалась? – мой взгляд вновь остановился на колокольчиках, висевших на шторах.
– И в спальне, и в кабинете такие же, – подтвердил догадку Ковальски. – Сеть. Магии немного, но задержать, опутав, способны.
– Следы проникновения есть?
– Нет, – Вик встал рядом со мной. – Окно открыла сама, присутствие посторонних в этой комнате не обнаружено.
– Хочешь сказать, что гостей не принимала? – уточнила я, разглядывая небрежно лежавшую на спинке дивана шаль.
Последние дни были прохладными, так что ее появление смутить не должно было, но смущало.
– Это ведь козий пух? – не сдвинувшись с места, спросила я.
– Ларс сказал, что – да, – не задержался с ответом Ковальски. – Теплая, наверное.
– Теплая, – согласилась я. Крикнула, вызывая его эксперта: – Ларс!
Тот появился через пару секунд. Я отметила, как чуть слышно открылась и сразу же закрылась дверь. Та самая, четвертая.
– Госпожа старший следователь…
– Узор на шали видел? – прозвучало несколько грубовато, но мне было не до сантиментов.
Женщина без документов, но с достаточным количеством золотых монет, чтобы поселиться в подобном номере и прожить в нем минимум семидневье. Пуховая шаль, что для Аркара было редкостью. Да еще и узор.
– Видел, – как-то обреченно вздохнул Ларс. – Записал, чтобы проверить.
– Можешь не проверять, – нахмурилась я. Ощущение приближающейся неприятности с каждым мгновением становилось все явственнее. – У нас такие узоры не вывязывают. А вот в Ровелине…
– Давай сначала определимся с перстнем, а потом уже будем пугаться, – неожиданно предложил Ковальски.
Я посмотрела на него снизу вверх. На четыре года старше, на голову выше. Как маг он был слабее меня, да и Ларс не дотягивал до категории Вильена.
Чаще всего это ничего не значило – магические преступления были не такими уж и частыми, но это, похоже, собиралось стать исключением.
– Тогда идем в спальню, – вновь не стала я спорить, направившись к выходу из гостиной.
Взгляд в последний раз скользнул по ткани стен, по портьерам, прикрывавшим дверь. Еще недавно во всем этом был смысл, теперь же – застывшая картинка для не живого больше человека.
Столько лет на службе, а привыкнуть не получалось.
Спальня встретила настороженной тишиной. Яркий свет подвешенных для осмотра светильников вычертил линии теней, сделав белизну атласного покрывала, первым бросившегося в глаза, еще ярче, а черноту ковра еще драматичнее.
Женщина сидела в кресле, которое пряталось за открытой дверью, так что заметила я ее не сразу.
Золотистый пеньюар из тончайшего шелка, который очень уместно смотрелся на ухоженной коже. Домашняя туфелька с загнутым носком, соскочившая с ноги. Рассыпавшиеся по плечам рыжие локоны. На шее тоненькая цепочка из трех нитей, может и способная кого-то обмануть своей неказистостью, но только не меня. Золото, серебро и платина. Самая лучшая основа для нанесения защитных заклинаний.
На ковре, рядом с ножкой кресла, упавший бокал с остатками вина.
– Вино не отравлено, – проследив за моим взглядом, заметил Ковальски.
– Я и не рассчитывала, что будет так просто, – присела я, разглядывая узор на щиколотке. Нанесен хной, рисунок выглядел совсем свежим. – Ему дня два-три, – не поднимаясь, чуть развернулась я, осматривая комнату с этого ракурса.
Перстень лежал рядом с бокалом, сразу и не заметить. Темное серебро, которое чаще всего называли магическим за его способность впитывать в себя заклинания, значительно увеличивая их действенность, плоский синий камень на чуть более светлой подложке.
Подвесив над ним светлячок, тут же прыснувший ярким светом, «поймала» игру сапфира. Так называемая «изумрудная» огранка не столь эффектна, как другие, но этот камень был хорош и сам по себе, без дополнительных изысков.
– Здесь он и лежал, – счел нужным произнести Ковальски, но ближе не подошел, так и стоял у двери, предлагая мне действовать на свое усмотрение.
А вот Виль приблизился, присел рядом. Протянул руку, создав «повисшее» в воздухе отражение перстня. Развернул его, позволяя лучше разглядеть камень, потом развел пальцы, «отделив» иллюзорный сапфир от подложки под ним.
Я практически не дышала, наблюдая за его работой. Мягкие, но точные, выверенные движения.
Узор на серебряной подушке вспыхнул, но я ожидала чего-то подобного, потому и успела зажмуриться, открыв глаза лишь после того, как свет перестал пробиваться сквозь закрытые веки.
Линии стали четкими, сдавшись перед мастерством эксперта. Два сказочных зверя с головами птиц и крыльями на мощном туловище держали щит, на котором всадник копьем убивал огромного змея.
Матушка моя!
Я медленно поднялась, слепо глядя на незнакомку, который больше не было дела до всего, что происходило вокруг нее. Сглотнула вставший в горле ком.
– Настя? – Виль недоуменно посмотрел на меня.
Не удивительно. Он же не являлся подданным сразу двух империй и не обязан был знать геральдику соседнего государства так же, как я.
– Это – герб Ровелина, – не без труда вернув себе самообладание, произнесла я. – На вензеле – императорская метка. В соответствии с параграфом вторым Свода правил дознания я прекращаю осмотр до прибытия советника-посланника империи Ровелин. Всем покинуть место преступления.
Вот тебе и спокойный вечер вдвоем с матушкой.