Анастасия
Шрифт:
Не так я хотела провести свои последние часы. Совсем не собиралась сталкиваться с отщепенцами, выяснять отношения и, конечно же, не хотела с ними сражаться. Я планировала довезти мальчишку до определённого места, высадить, и отправиться смотреть на закат. Может, я ещё бы успела последний раз перекусить. И как я оказалась в подобном положении? Да, планы имеют свойство меняться…
Тут Кэри, вырвавшись из объятий отца, кинулся ко мне. Мужчины напряглись, некоторые снова вскинули оружие.
— Нет! Анастасия хорошая! Она спасла меня от контрабандистов, заботилась и даже привезла сюда. Пусть она лишь наполовину человек, но она действительно хорошая!
— Стоп, — разозлился один из мужчин, размахивая бластером, — так ты, глупый мальчишка, привёл к себе домой имперского киборга? Ты совсем из ума выжил? Да она же тут сейчас всё разнесёт!
Все заволновались, и на меня направили всё, без исключения, оружие. Я с неодобрением посмотрела на Кэри. И кто его дёргал за язык.
— Я не желаю вам зла. Я всего лишь хотела покинуть город. И если вы меня не отпустите, ваш дом, и правда, будет разрушен, — я развела руки в сторону, — видите ли, во мне бомба. Очень мощная бомба. Сработал защитный механизм, и я скоро самоуничтожусь.
— Нет, — закричал Кэри, — что ты такое говоришь? Разве ты не останешься с нами?
— Прости, малыш, это невозможно.
— Но…
— Ничего страшного. Всё так и должно быть. Я прожила долгую жизнь. Чересчур долгую.
— Она врёт, хочет, чтобы мы её отпустили.
Отец Кэри, до этого стоявший молча, вдруг сказал:
— Я ей верю. Раньше не было таких случаев, чтобы люди империи спасали детей отщепенцев и изгоев. От неё и от флаера не исходит никаких дальних сигналов, по которым нас смогут отследить. И у неё действительно пошёл обратный отсчёт, — заявил он, глядя на экран небольшого сканера. — Девушка, — он снова обратился ко мне. Судя по тому, как все вокруг него молчали и не перебивали, этот мужчина был весьма уважаем, — можно ли как-то остановить этот процесс?
Я потёрла ладонь, а затем сжала виски, чтобы хоть немного заглушить тикающий внутри звук.
— Нет. Человек, создавший моё тело и программу защиты мозга, мёртв, а технология засекречена. Или уничтожена, так как эксперимент, можно сказать, был неудачным. Можно погрузить тело в анабиоз, но у меня нет доступа к этой функции, так что мне просто необходимо покинуть эту зону во избежание непредвиденного. Я могу оставить вам флаер, без него я не доберусь до города.
Мужчины отчаянно заспорили, обсуждая мою судьбу. Всё это время Кэри вился около меня, в его глазах стояли слёзы. Мне было больно смотреть на его печаль, изначально я не собиралась ему говорить о самоликвидации, но это всего лишь ребёнок, пройдёт время, и он забудет меня, печаль сменится радостью, и всё будет хорошо.
К счастью, отец Кэри смог уговорить всех остальных, и меня решили отпустить под его ответственность. Мужчина вежливо поинтересовался, куда я направлюсь, и я сообщила, что хочу до рассвета попасть на невысокую гору, которую присмотрела ещё по дороге сюда. Меня любезно предложили «подкинуть» до нужного места, так как пешком туда было далеко. Заодно и проследит, чтобы никуда не сбежала. Я не отказывалась. Заката в этой жизни я больше не увижу, но рассвет — отличная ему замена.
Оставив позади подозрительно косящихся мужчин, мы — я, Кэри и его отец — полетели к горе. Мальчишка беззвучно плакал, я пыталась его развеселить, рассказывая о городских легендах, гласящих, что умершие киборги попадают в цифровой рай, Элизиум. Там нет ни бед, ни горя, не зависает процессор, и вообще, оказаться там мечтает любой. Там я встречу родных и любимых.
Отец Кэри молчал, одной рукой управляя машиной, а другой что-то быстро набирая на своём стареньком компьютере.
Внезапно я почувствовала проникновение в сознание, и датчик безопасности сократил время до самоуничтожения почти на семь часов. Кинув недовольный взгляд на мужчину, который виновато зыркнул на меня, я замолчала. Я благодарна, что он пытался мне помочь, но не хватало ещё подорвать нас всех вместе. Да и не сможет он меня взломать на своём древнем компьютере.
Вскоре дорога подошла к концу, и я неумело обняла Кэри. Несмотря на то что мы едва знакомы, он — единственный человек, который не смотрел на меня свысока и даже волновался за мою судьбу. Даже хотел, чтобы я осталась с ними…
— Кэри, не плачь, не расстраивай меня.
— Но я ничем не могу тебе помочь! — всхлипнул мальчишка.
— Я благодарна судьбе, что встретила тебя. Моя жизнь уже много лет была лишена смысла, но я рада, что в её конце смогла хоть кому-то помочь. Искренне и безвозмездно. Без приказов и чувства долга, а просто по собственному желанию. Ты, словно солнечный лучик, проник в мой разум, освободив его от груза прошлого. Моё механическое сердце словно ожило. Лёд растаял. Я ухожу с лёгкой душой. И всё благодаря тебе. Не плачь, иначе я подумаю, что ошиблась в тебе. Ты ведь знаешь, что означает моё имя? Ты сам дал его мне и тем самым вернул меня к жизни.
Он вытер лицо ладошкой, сжал губы и сделал серьёзное лицо:
— Я всегда буду помнить тебя.
— Надеюсь, только хорошее?
Он грустно улыбнулся и ответил:
— Конечно, нет. И не надейся!
Я потрепала его по голове и велела уезжать. Потащив во флаер упирающегося сына за шиворот, мужчина отлетел на безопасное расстояние, и почему-то остановился. Ну, это его дело.
Я начала подниматься на гору. Каменистая почва всё время грозила осыпаться, но я не обращала внимания. Достигнув вершины, облюбовала открытый плоский пятачок, на котором и уселась в позе лотоса. Где-то на горизонте появилась едва заметная светлая полоса. Восход.
С замирающим сердцем я вдыхала пыльный, но настоящий воздух. Ветерок иногда приносил необычные запахи, не то свежей травы, не то древесины. Иногда мне, сквозь нарастающее тиканье в голове, чудилось, что я слышу щебетание птиц и пение цикад. Наблюдая, как на горизонте светлеет небо, я словно погрузилась в транс.
Мне кажется, что я иду по берегу, а ноги мои ласкает лёгкая волна, острые камни больно впиваются в ступни, но я радуюсь этой боли. Внезапно моему взору предстаёт величественный храм, стоящий на воде. Там неглубоко, поэтому я не могу позволить себе не рассмотреть это чудо природы, внезапно появившееся перед моими глазами. Я подхожу всё ближе, перепрыгивая с камня на камень, ближе, но неожиданно красивый храм начинает рушиться, я пытаюсь взобраться по ступенькам, но они с грохотом отламываются, осыпаются и падают в воду.
Мной одолевает безумное желание попасть внутрь, тоска и отчаянье захватывает мой разум, и мне кажется, если я не попаду внутрь рушащегося храма, то потеряю что-то ценное. Я забежала в полуразрушенное здание, побежала по коридорам, свернула в один, затем в другой, третий, и, когда уже почти сбилась со счёта, где я была и куда иду, перед моим взором предстала комната, в углу которой стоит одна единственная картина. Она большая, тусклая, на ней еле заметен мутный пейзаж: красивые горы, море, восход солнца и ангел, летящий вдаль… Крылья его распростёрты, а на лице улыбка. Рука сама потянулась к ней, и я нежно провела ладонью по пыльному холсту. Картина так похожа на ту, что висела в далёком прошлом в моей детской комнате.