Анатолий Тарасов. битва железных тренеров
Шрифт:
Новые партнеры были недовольны всем: не так или несвоевременно отдал им пас, а то и вовсе пошел на обводку, когда они ожидали передачу, не с той точки бросил по воротам и т. д. Претензии ко мне возникали в любых игровых моментах. Но я не обращал внимания ни на ворчание, ни на ругань и играл так, как сам считал нужным, хотя и учитывал все дельные замечания асов и старался исправить ошибки. Но партнерам и вида не показывал, что хоть в чем-то с ними согласен. Знал, что нельзя им поддаваться, соглашаться с их претензиями на безусловное первенство, а надо постоять за себя.
А пришел я к этому выводу, вспоминая, как Евгений Майоров отстаивал свои взгляды на хоккей, умел
Решительно отстаивать свое мнение, вероятно, единственно правильный путь во взаимоотношениях со спартаковскими лидерами. Иначе нельзя было стать полноправным членом звена. Так произошло, скажем, с хоккеистом ЦСКА Анатолием Ионовым, которого поставили в спартаковскую тройку на первенство мира 1965 года в Тампере. Этого богатыря, который чуть ли не вдвое мощнее и Старшинова, и Майорова, они совершенно подавили психологически.
Помня это, я старался проявить себя, как и они, личностью в хоккее, хотя таковой, конечно же, еще не был. Но с этими партнерами, думаю, иначе было нельзя… С ними приходилось без конца спорить, отстаивая свое «я». Ни в чем я не собирался им уступать. Позже узнал: Вячеслав и Борис ходили к Боброву доказывать, что играть со мной не могут и не хотят. Не знаю уж, как тренер улаживал конфликты, но я оставался в звене.
Через год мои партнеры поняли, что я вел себя строптиво не потому, что их не уважал. Просто у меня был период становления. Они убедились, что я игрок с характером, что в матчах их не подведу. И в дальнейшем наше звено даже приводили в пример как хорошо сыгранную, слаженную дружную тройку форвардов…»
А. Тарасов и его семья: жена Нина и дочери Галя (слева) и Таня (справа)
Между тем для Бориса Майорова выступление в Гренобле стало последним выступлением за сборную — год спустя он ушел из большого хоккея (его брат Евгений повесил коньки на гвоздь двумя годами ранее). Поэтому на чемпионате мира в 1969 году, который проходил в Стокгольме, Чернышев и Тарасов взяли на его место другого спартаковца — Александра Якушева. Однако тот отыграл всего пять матчей, после чего получил травму, и вместо него в спартаковское звено нападения поставили армейца Евгения Мишакова. Причем с Якушевым звено забило 6 шайб, с Мишаковым — на одну меньше. Наши снова стали чемпионами мира — в седьмой раз подряд. Правда, далось это с трудом — сразу три команды (СССР, Швеция и ЧССР) набрали равное количество очков (по 16), и судьбу золотых медалей решила лучшая разница забитых и пропущенных шайб. Почему же сложилась такая шаткая для нас ситуация? Может быть, потому что на том чемпионате сборная СССР отказалась от «системы», а ее соперники, наоборот, взяли ее на вооружение? Вот как об этом размышлял сам А. Тарасов: «Мне приходилось высказывать удивление, что после Вены ни один журналист, ни один специалист хоккея не увидел, не написал, что сборная СССР играла в непривычном тактическом ключе. Это обстоятельство натолкнуло на мысль, что «тайна» наша не разгадана, что и в Гренобле мы можем играть так же, как и в Вене. И мы так и сыграли, с той лишь разницей, что «систему» освоили два звена.
И вдруг весной 1969 года в столице Швеции в чехословацкой команде в одном из звеньев мы увидели на площадке не двух и трех нападающих, а стоппера (центрального защитника), двух хавбеков и двух форвардов, как это и предусмотрено «системой». Но молодцы чехословацкие тренеры. Они пошли на смелое решение — позволили центральному защитнику оказывать в контратаке помощь не только пасом, но и внезапным скоростным маневром. Вот так и получилось, что сборная ЧССР почти все матчи в столице Швеции играла в этом ключе, позаимствованном в нашем арсенале.
Правда, эта тактика не всегда приносила команде В. Костки и Я. Питнера успех. Дело в том, что мы обнародовали суть и преимущества «системы» в своей печати. Сделано это было для того, чтобы тактика эта стала достоянием наших многих, в том числе и юношеских, команд, а шведские специалисты, видимо, обратили внимание на эти публикации, и потому «Тре Крунур» была к этой тактике готова.
Мы же по «системе» в Стокгольме не играли. Во-первых, у нас не было необходимого подбора игроков, которые могли бы успешно осуществить на практике эту сложную тактическую идею. Во-вторых, мы понимали, что в этом году соперник, конечно же, будет готов к нашей, ставшей уже традиционной манере действий. Все это, повторяю, и заставило нас играть в совершенно ином тактическом ключе — не так, как в Вене и в Гренобле.
Но шведы знали о нашей «системе», готовились к ней; и мне кажется, что в числе причин, которые обусловили успех «Тре Крунур» в двух матчах со сборной ЧССР, была и эта (шведы нанесли сборной ЧССР два поражения: 2:0 и 1:0 . — Ф. Р. ).
Да, не скрою, решение чехословацких тренеров освоить «русский» вариант игры было для меня неожиданным. Впрочем, думаю, что удивился не только я. Но как бы там ни было, команда Стремберга специально разрабатывала контрмеры против «системы», и сколь бы сенсационным ни был выбор тактики Я. Питнером и В. Косткой, такая манера действий не явилась неожиданностью для «Тре Крунур»…»
Напомним, что Владимир Костка тренировал сборную ЧССР с перерывами уже 11 лет (с 1956 года), но только однажды привел ее к золотым медалям: в 1961-м, когда чехословаки стали чемпионами Европы. Он не являлся тренером какой-либо чехословацкой команды (хотя в свое время играл в нападении), но считался ведущим теоретиком чехословацкого хоккея, был профессором Карлова университета в Праге, деканом факультета физического воспитания и спорта. С первой сборной он начал работать еще в 1956 году, поэтому его знания по мере развития хоккея явно устаревали, следствием чего стало то, что в 1966 году старшим тренером сборной был назначен Ярослав Питнер, а Костка стал его помощником.
Питнер был одним из тех тренеров-практиков, которые дополнительно повысили свою квалификацию, окончив трехлетнюю тренерскую школу. Вырос он в Средней Чехии, около Мельника, но затем судьба забросила его в Моравию, где он попал в оломоуцкий клуб «Кржидла власти» («Крылья родины»): сначала играл в нем вратарем, а затем стал тренером. Оттуда он в 1959 году попал в «Дуклу» из Йиглавы в качестве старшего тренера. В 1962 году он привел ее к бронзовым медалям чемпионата и был назначен тренером юниорской сборной. В 1967 году Питнер привел к золотым медалям «Дуклу» (впервые в ее истории), после чего его и назначили тренером сборной ЧССР.
Игроки уважали Питнера за его профессиональные познания и доброжелательное отношение к людям (в команде его называли Питя). Он всегда придерживался принципа: «Как бы я ни был раздражен и недоволен игрой, я не должен конфликтовать с игроком — лучше подождать, пока он остынет». Поэтому, если, к примеру, по ходу матча он был недоволен игрой кого-либо из игроков, он никогда на него не кричал, не раздражался. Вместо этого он присаживался перед ним на колени и терпеливо объяснял его ошибки. Все это делалось спокойно, без ругани, в необидной форме.