Анатолий Тарасов
Шрифт:
С ранних лет для Толи возникла настоятельная необходимость помогать маме. В возрасте четырнадцати лет, окончив семь классов обычной школы, он поступил в фабрично-заводское училище имени Калинина завода № 32. Оно располагалось на 1-й Миусской улице. В ФЗУ, как говорится в свидетельстве за номером 49, «тов. Тарасов А. В. окончил полный курс производственного и теоретического обучения». Постановлением квалификационной комиссии от 25 ноября 1934 года, то есть за полмесяца до шестнадцатилетия, ему была присвоена квалификация 3-го разряда по специальности слесаря. Под этим документом первой стоит подпись начальника школы Малеча. 12 месяцев учебы, и Толю направили учеником слесаря на авиационный завод. В книге «Путь к себе» Тарасов заметил об этом периоде своей жизни, что ему повезло. Прежде всего тем, что он попал под наставничество прекрасного педагога,
Тарасов любил возиться с инструментами. Ножовка, напильник, молоток, зубило, отвертка всегда были под рукой. До конца жизни он неплохо мастерил своими руками. Очень любил чертить и чертил с поразительной точностью.
Особенно тяжелой становилась работа на заводе в третьей декаде месяца, «авральной», как ее называли, когда приходилось оставаться допоздна. На заработки Тарасов не жаловался. Жить стало полегче. В день получки Анатолий всегда покупал на обед шесть винегретов («бесподобной вкусноты!» — вспоминал он), в обычные дни позволял себе парочку. О разносолах даже не думал. Зарплату отдавал Екатерине Харитоновне. Себе оставлял копейки — на кино. «Фильм “Путевка в жизнь”, — можно обнаружить в записях Тарасова, — пересмотрел раз десять. И всегда с интересом».
Появилась возможность и продолжить учебу. Вариантов для этого было много. Его друг Володя Кочетков уговаривал пойти учиться на электрика. Любовь к спорту — Тарасов и во время учебы в ФЗУ, и во время работы на авиазаводе продолжал играть в футбол и хоккей — пересилила. В августе 1937 года восемнадцатилетний Анатолий Тарасов поступил в Высшую школу тренеров Центрального института физической культуры. Выбор этот в жизни Тарасова стал судьбоносным.
Поначалу, даже обучаясь в ВШТ, Тарасов и не думал о том, чтобы всерьез учить других, приняв на себя тренерские обязанности. Ему просто хотелось расширить познания в футболе и хоккее, стать, как он говорил, «достойным партнером или соперником» своих кумиров.
В институте были неплохие футбольная и хоккейная команды. В чемпионате Москвы они успешно играли против популярных клубов. Тарасов спустя годы признавался, что именно в институтских командах он «приобрел интерес к творческому построению матча и — что более важно — тренировки, научился контролировать и анализировать свои игровые решения, отношение к учебным занятиям, научился думать и искать, понимать спорт».
Сокурсники Тарасова перед каждым матчем и каждой тренировкой устраивали, как сейчас бы выразились, «мозговой штурм». Фонтанировали идеями, предлагали тактические варианты на игры и старались аргументированно защищать свои предложения, придумывали самые невероятные упражнения для занятий, в дискуссиях приходили к единому знаменателю, отсекая всё лишнее, и потом, на поле, старательно исполняли задуманное.
Учеба заставила Тарасова уйти с завода. Семье вновь стало сложно сводить концы с концами. «А я ведь, — вспоминал Тарасов, — должен был думать и о младшем брате». Друзья посоветовали ему в 1938 году совмещать учебу с тренерской работой и помогли найти место для приложения творческих сил — Загорскую рабочую футбольную команду. Именно с нее берет свое начало тренерская деятельность Анатолия Владимировича Тарасова.
Глава вторая ТОВАРОВСКИЙ
Прежде чем отправиться в Загорск, Тарасов, конечно же, испросил благословения у преподавателя ВШТ Михаила Давидовича Товаровского. До конца жизни Тарасов называл его своим «крестным отцом» в тренерском деле, наставившим его на «путь истинный» и открывшим все секреты хлопотной тренерской должности.
Товаровский — одна из самых недооцененных фигур отечественного спорта середины XX века. Его имени нет даже в самой объемной — трехтомной — футбольной энциклопедии, изданной в России в 2012-2013 годах.
Родом Товаровский из Орловца Киевской губернии. В год
Многие годы книги Товаровского о теории игры и методике подготовки футболистов входили в список обязательных учебников для студентов спортивных вузов и слушателей тренерских школ. Тарасов был убежден, что «сотни, если не тысячи сегодняшних тренеров обязаны своей счастливой судьбой Михаилу Давидовичу, давшему путевку в жизнь великому множеству спортивных педагогов». «Это счастье, что жизнь свела меня с великим Товаровским, — говорил он. — Профессором. Человеком редкостного таланта. Рафинированным интеллигентом. Его уважал сам Михей — знаменитый футбольный тренер Михаил Иосифович Якушин. Товаровский ценил в спортсменах мастерство, но практически никогда не работал с большими командами. Короткий отрезок времени, проведенный в киевском «Динамо» в конце 30-х годов, — исключение. В силу природной интеллигентности он не мог повысить голос и — тем более — стукнуть кулаком по столу, когда требовалось. Но педагогом Михаил Давидович был гениальным. Его я считаю своим учителем. Много ли вы знаете профессоров, которые в ответ на вопрос студента могли сказать: “Я не знаю, мне нужно подумать, приходите завтра”. Товаровский не стеснялся так говорить. Он все время учился у других».
По воспоминаниям Тарасова, Товаровский «расхаживал между рядами парт и не назойливо, но основательно вдалбливал в наши головы: это будет очень престижная профессия, о тренерах высокой квалификации будет знать вся страна, тренеры будут получать ордена…». Это он говорил, когда не только орденов на тренерских пиджаках не было, но и самого института тренеров фактически не существовало. В командах по игровым видам спорта в основном были играющие тренеры. Слова Товаровского падали, как оказалось, на благодатную почву. Во всяком случае, в отношении Тарасова.
В 1948 году Тарасова и Чернышева решили командировать на зимние Олимпийские игры в Санкт-Мориц — посмотреть на хоккейный турнир. За три дня до отъезда Тарасов получил заграничный паспорт с необходимыми для выезда отметками и позвонил Товаровскому: «Михаил Давидович, нас с Аркадием посылают на Олимпиаду!» — «Молодой человек, вы опять недодумали. Приезжайте ко мне», — услышал он после длительного молчания. Когда Товаровский был недоволен Тарасовым, он говорил ему «молодой человек» — голосом с вкраплением металлических ноток. (От Товаровского, надо полагать, Тарасов и перенял обращение «молодой человек» — совершенно безобидное на первый взгляд, от которого, однако, как говорил Владислав Третьяк, «кровь в жилах стыла».) Тарасов поехал к Товаровскому. «Он был настолько недоволен мною, — вспоминал Тарасов позднее, — что даже, кажется, не поздоровался. И не предложил мне сесть. Он умел подчеркнуть степень своего недовольства. Сказал мне: „Сегодня же поезжайте в комитет и сдайте паспорт и билет — еще успеете. Если вы сами не подумали о том, что не стоит вам никуда ехать, я вынужден вам подсказывать это. Сдайте и подумайте о причине, по которой вам надлежит сделать это“. Я смотрел на него и ничего не понимал. Знаю, что он абсолютно трезвый. И знаю также, что Михаил Давидович всегда прежде думает, все взвешивает, а только потом говорит. Мудрейший человек».
Прощаясь, Товаровский предложил Тарасову: «После того как сдадите документы, позвоните, пожалуйста, мне и сообщите, почему я предложил молодому тренеру сделать такой шаг». Паспорт и билет Тарасов сдал, пробормотав в Спорткомитете что-то о возникших на работе «сложностях». На него посмотрели как на чудака, решившего отказаться от крупного выигрыша — можно только представить, как тогда, в конце 40-х годов, в стране, отгородившейся от мира «железным занавесом», относились к возможности побывать в Швейцарии, да еще на Олимпийских играх и за казенный счет.