Анатомия преступлений. ЦРУ против молодежи
Шрифт:
Стоит ли удивляться тому, что комиссар криминальной полиции, занимавшийся шпионажем, был арестован лишь через десять лет? Стоит ли удивляться тому, что агента ЦРУ, следившего за членом шведского правительства У. Пальме, разоблачила не СЕПО, а сам «объект наблюдения»? Интересно еще одно «совпадение»: в то время когда Пальме стал «объектом наблюдения» для ЦРУ, его фамилию включила в «списки политически неблагонадежных» …все та же СЕПО!
Так что у бывшего комиссара криминальной полиции были оспования быть уверенным в своей безнаказанности и хранить в доме письменные доказательства собственного
КОМУ НУЖНЫ ПРИЗРАКИ!
Шел 1941 год. Осенним дождливым утром на перрон стокгольмского вокзала из берлинского поезда вышел мужчина средних лет в сером гражданском костюме с черным чемоданчиком. Он пересек вокзальную площадь и быстро смешался с толпой.
Человек этот, офицер гестапо Ганс Хендрик Нойман, прибыл в страну с секретной миссией. В его чемоданчике лежали инструкции для шведской полиции о том, какими средствами ей надлежит «быстро и решительно» расправиться в своей стране с коммунистами и «прочими левыми». В каждом пункте этой инструкции встречалось — «немедленная ликвидация…».
План оккупации нейтральной Швеции предусматривал определенную «подготовительную работу», возложенную на специалистов из гестапо, полагавшихся на помощь шведских нацистов, у которых уже были наготове списки «всяких левых». На первом месте стояли имена активистов коммунистической партии. «Подготовительную работу» вели и квислинговские фашисты в Норвегии. Ее результаты — в виде таких же «черных списков» — использовались впоследствии гитлеровскими оккупантами, вторгшимися в «страну фьордов». Шведские нациеты тоже старались оказаться полезными гестапо. Нацистские группировки в Скандинавских странах фактически представляли собой пятую колонну Гитлера.
Вчера — Гитлеру. Сегодня — ЦРУ.
В наши дни неонацисты ведут ту же «подготовительную работу», что и сорок с лишним лет назад. Во время обыска у члена неофашистской молодежной организации, сержанта норвежской армии Эспена Лунда, были обнаружены «черные списки» участников молодежных демократических организаций страны. Национал-социалистский союз молодежи Дании провозгласил одной из своих задач «проникновение в демократические левые организации».
…Мы познакомились с Седраром на международной молодежной конференции, проходившей совсем недавно в Юрмале. Он представлял на ней Коммунистический союз молодежи Швеции (КСМШ).
Рабочий ритм конференции был напряженным, и наш подробный разговор с Седраром все откладывался и откладывался.
Однажды все-таки повезло. Участники конференции поехали на экскурсию в Ригу, и мы с Седраром смогли погулять по старому городу.
Разговор зашел о неонацистских группировка в Скандинавии. О них все чаще в последние месяцы стали писать шведские газеты.
— Видеть неонацистов в Швеции неприятно, — сказал Седрар. — Но то, что они сейчас заметно активизируются, остается фактом.
— «Крысы» стали вылезать из подпола?
— Ну, слишком высовываться они пока боятся. Я их видел на Первомае в этом году. Столкнулись, когда группа наших комсомольцев шла на демонстрацию. Нет, дело обошлось без стычки, прошли мимо друг друга, но напряжение почувствовалось невероятное…
Некоторое время спустя после конференции в Юрмале я прочитал в шведских газетах о том, что неонацистская группировка разрушила антифашистский монумент около города Вэкшё, что в Мальме провели свой «съезд» сразу две партии нацистского толка — «Новошведское движение» и «Шведский национальный союз». И не просто провели — потребовали, чтобы им представили «более широкие возможности» для пропаганды своих бредовых идей, в частности по радио и телевидению.
Я вспомнил слова Седрара: «Когда мы говорим о них, всегда следует помнить, что за их спиной стоит еще кое-кто».
…Автомобиль норвежской криминальной полиции резко затормозил у входа на виллу некоего Мейера — бывшего судовладельца. Машина была направлена сюда после того, как в полицейском управлении раздался звонок и кто-то сообщил, что Мейер зарабатывает неплохие деньжата на нелегальном «алкогольном бизнесе».
Инспектора деловито приступили к обыску. Сначала создалось впечатление, что их специально пустили по ложному следу — на вилле не было никаких намеков на увлечение хозяина «алкогольной промышленностью».
— Эй, ребята, — крикнул вдруг сотрудник, спустившийся в подвал, — посветите сюда!
— Нашел самогон? — лениво спросил инспектор, который явно уже не верил в успех операции.
— Здесь совсем другие игрушки! — отозвался голос из подвала.
Сонливость как рукой сняло. «Игрушки», найденные в подвале виллы, способны были поразить воображение даже видавших виды полицейских. Наверх были подняты радиостанции, электронное военное оборудование, оружие, которого хватило бы для оснащения целого отряда.
Полиция начала расследование. В ходе его постепенно выяснилось, что господин Мейер длительное время сотрудничал с ЦРУ.
Через несколько лет, уже в начале восьмидесятых годов, в этой картине появились новые штрихи. И снова началось с «обычного уголовного преступления».
За четырьмя молодыми норвежцами было установлено постоянное полицейское наблюдение. С них не спускали глаз, когда они входили на виллу Эспена Луида на одном из островов Осло-фьорда, когда вышли с нее и сели в машину. Сначала полицейская машина «сидела на хвосте», неподалеку от местечка Наннестад преследуемая машина пропала из виду, правда, всего на полчаса. Однако тридцати минут хватило для того, чтобы 19-летние Йон Хофф и Джонни Ольсен убили двух своих сообщников, «приговоренных к смертной казни» военизированной неофашистской организацией, членами которой были все четверо.
Полицейская машина с включенной сиреной понеслась к дому Эспена Лунда — инструктора гарнизона, — расположенного вблизи от советских границ.
Результаты этого обыска поразительно напоминают о произведенном в 1978 году обыске на вилле Мейера. Здесь были пистолеты, автоматы, ручные гранаты, большой запас противотанковых ракет, взрывчатки, военная форма с фашистскими знаками отличия, нацистская литература и… список демократических политических деятелей, подлежавших немедленному уничтожению «в случае возникновения особых обстоятельств».