Анатомия сердца
Шрифт:
Ты нужен здесь живой —
Ты дышишь пламенем,
Ты гладишь птиц по спинам,
Лелеешь слово,
Как пшеничное зерно.
В тебе всё создано во славу и хвалу —
Ты на китах стоишь неколебимых,
Как чудо, что случилось наяву.
И этот свет не победить той тьме,
Что в каждой прячется живой душе.
Не отвертеться —
Сколько ни крути,
Живой тебе по-прежнему идти
И выгребаться
Учись у счастья,
У хрустальных ваз,
У роз, в которых августовский спас
Алеет даже мёрзлым ноябрём.
Учись у листьев —
Холодом, огнём,
Они беду твою перележали.
И стыдно быть теперь
Ни капли нe собой.
Я вижу новый день за розовой тоской,
За безразличием.
Как воздух взаперти,
Которому сказали «не лети»
И тем самим его не удержали.
Не отвертеться —
Сколько ни крути,
Придётся вслух до сердца доползти.
Будем прожигать зиму
В человеческих телах – синих.
В разноцветных неземных – платьях.
Будем танцевать – вальсы.
И в зрачках огромных дельфиньих
Будем узнавать – сильных.
Будем вслух читать – сказки
Про родных, далёких, прекрасных.
Будем обнажать – зубы,
Прижимая бёдра и губы.
И чужих, красивых, опасных,
Будем целовать – разных.
Будем проживать осень
В человеческих руках —
Порознь.
Что в снах твоих?
Звенящие ручьи,
Одним рывком пересекающие горы —
А люди в поисках своей свободы
Не отпускают ни одной руки.
И поклоняются вершины морю,
Где мы находим сердце для любви.
За поздней осенью пришла коптить свеча —
Что в снах твоих?
Какая, хохоча, твоим сегодня властвует огнём?
Ночь ко всему причастна,
К ней одной мы носим всю свою беду.
И сердце покоряется огню,
И пламя ровное покоится в глазах.
Я в снах твоих.
Сегодня – только в снах.
Пожалей себя хоть сейчас —
Твои метания в палатах больничных
Напоминают углекислый газ,
Что наполняет так цинично густую кровь.
И места больше нет
Для чистого листа,
Для нового пути.
А ты попробуй и себя прости —
Попробуй выдохнуть весь яд
И продышаться.
За то, что всё в тебе не по любви
(Пожалуй, самое большое наказание),
Хотя бы вот сейчас себя прости.
Казнить нельзя —
Помиловать и сдаться.
И, может быть,
Твоих коснётся глаз
Тот первый свет, что светом сделал нас.
Темнеет небо —
Так перед грозой
Прольётся летний дождь,
Одной слезой опустошая грудь.
Что стало тяжело нести – забудь.
Смотри,
Как ясен воздух после первого дождя,
Как виден путь.
Скорей освобождай слова из немоты,
Из слепоты – глаза,
Светло-светло за тучей грозовой.
Ещё чуть-чуть, и вот твоя рука
На лоб ложится мне.
И всё —
Метаний больше нет.
Я лёгкий пух,
И я лечу на свет.
Октябрь, ноябрь, декабрь —
Пора бы сдаться.
Горят леса,
Оранжевое братство
Идёт войной
На каждый город наш.
Где солнечный раскинут был шалаш,
Теперь обнимет только непогода —
Немного музыки,
И нас совсем немного,
И вот почти дописан мой рассказ.
Я не ропщу —
В осенней тишине
Убогой кажется моя любовь к тебе.
В небе что-то перепелиное —
То ли свет упал,
То ли тень.
Промелькнуло, шепнуло, вскрикнуло —
То ли ночь ещё,
То ли день,
То ли сердце моё разбилось…
Так неслышно пришёл апрель —
Ничего больше не случилось,
Только что-то непостижимое,
Голубиная – синева.
То ли слишком любовь дождливая,
То ли просто она – прошла.
А ты пиши о главном —
О всяком не пиши.
Не обижай красивые листы,
Не раздражай тетради.
Мы ничего друг другу не должны,
Но всё-таки…
Ты всё равно —
Предатель.
Струны, руны,
Мои руины —
От любви остались одни картины.
А на них – палачи-трубачи да трибуны,
Лунная девочка, трасса, фуры…
Стены, стены —
Постельные сцены.
Ты меня бросил —
В прошлом апреле.
Дура. Какая дура —
Люди,
Пометьте меня крестиком,
Чтобы видно было издалека:
Не женщина – бестия.
Чтобы повадно не было
Жаться со мной
По тёмным углам да лестницам.
У меня эпиграфом на красивом лбу —
Грешница.
Милый мой,
Я хочу умереть в Венеции —
Утопите меня в вине
Или сожгите заживо.
И что-то красивое о любви потом
Напишите,
Пожалуйста.