Анатомия страха
Шрифт:
Короче, ему не поверили. А потом и сам Олег начал сомневаться: были ли это на самом деле? Или воспаленное воображение опять сыграло с ним злую шутку. Он спрашивал Локи, но тот молчал.
А потом позвонила Ирина…
Люди входили в вагоны, выходили, платформа пустела, снова наполнялась. Было уже поздно, но Олегу казалось, что кругом бушует людское море, сотни тысяч глаз смотрят на него. Они знают. Все знают…
Он бросился к выходу, но забыл, что эскалатор на «Чернышевской» — самый длинный в городе. Секунды растягивались в тысячелетия, а впереди
Наконец он снова оказался на улице, добрел до бульвара и шлепнулся на мокрую скамейку. Проходящая мимо парочка брезгливо обошла его подальше.
— Локи, проснись! Что делать? — шептал он.
Локи молчал. Наконец он потянулся, зевнул, похлопал крыльями.
«Что делать? Да ничего. Ждать понедельника».
— И… что?
«Совсем одурел от страха? — скептически поинтересовался Локи. — В клинику, что! В воскресенье тебя туда никто не примет, не государственная, чай, больница. Надо найти, где отсидеться. Какой-нибудь чердак, подвал, сарай».
— Какой еще сарай! Ты что?! — возмутился Олег.
«Ты будешь еще со мной спорить, идиот?!»
Голос Локи звучал так грозно, что Олег задрожал. Подчиняясь чудовищной воле, он помахал медленно ползущему в поисках клиента такси.
Выйдя из машины у «Елизаровской», Олег долго еще шел пешком по темным закоулкам, пока не оказался на заброшенной стройке. Здесь был сарай, пустой сарай — он знал его и поэтому приехал именно сюда. И вот сидит теперь на грязном холодном полу и, как Золушка, перекладывает секунды из одной кучки в другую, отделяя те, которые уже прошли, от тех, которые еще предстоит томительно долго пережить.
Весь день и всю следующую ночь Олег пролежал, скрючившись за ящиками, не чувствуя холода, не испытывая ни голода, ни жажды. Он будто впал в оцепенение. Все чаще и чаще возвращалась мысль о смерти. И только Вика своими маленькими ручками держала его в этой жизни.
Рано утром в понедельник Олег отряхнул куртку, пригладил кое-как волосы и вышел из сарая. Устроившись на заднем сидении такси, он вытянул шею, пытаясь разглядеть себя в зеркале, и тут ему стало плохо. В тусклом свете уличных фонарей мелькнувшее в зеркале изможденное существо показалось выходцем с того света.
На его звонок вышла заспанная медсестра и удивленно вскинула выщипанные бровки. Ей никак не хотелось верить, что этот бомжеватого вида мужик может иметь что-то общее с их респектабельным заведением. Но, в конце концов, их клиенты были… не вполне нормальными людьми. Девушка сдалась и разрешила Олегу дожидаться заведующего в вестибюле.
Отари Георгиевич появился только в начале десятого. Олега он не узнал, и тому пришлось напомнить о своем визите. Прищелкнув языком, Хахиашвили пригласил Олега в кабинет. Выслушав его, дал указание готовить отдельную палату.
— Не волнуйтесь, голубчик, — сказал он с подбадривающей улыбкой. — Все будет в порядке. Здесь вас никто не потревожит. Вам очень повезло, теперь у нас есть замечательный специалист, именно по таким, как у вас, случаям. Наталья Николаевна — очень милая женщина. Сейчас вы в палате освоитесь, а потом она вас навестит. Да, кстати, вы у нас будете «пациент номер восемь» — по номеру палаты. Но мы должны к вам как-то обращаться. Обычно пациенты сами придумывают себе… имена.
— Хорошо, — ответил Олег. Локи царапнул его когтистой лапой. — Зовите меня Локи.
Глава 27
— Честно говоря, я просто не мог в это поверить, — сказал Дима. — Костя был такой… злостный холостяк. Вот уж не думал, что он остепенится.
— Да, он говорил, что вы — последний из могикан, — улыбнулась маленькая хорошенькая Светочка, ставя на плиту чайник.
Наконец-то он решил познакомиться с Костиной семьей, позвонил, договорился, а когда пришел, Малинина не оказалось дома. «Скоро появится. У них там на работе запарка какая-то», — сказала Светлана.
Сначала Дима чувствовал себя идиотом, но потом освоился. Света хлопотала на кухне. Из-за двери время от времени выглядывали любопытные детские мордашки. Скоро ему стало скучно в гостиной, и он отправился в путешествие. Квартира была большая, с длинным коридором и высоченными потолками. На кухне вполне можно было танцевать.
— Помощь нужна? — спросил он.
— Нет, спасибо, — отказалась Светлана. — Морсу хотите?
Дима прихлебывал из большой глиняной кружки кисло-сладкий напиток, разглядывал потихоньку хозяйку. Надо же, какая милая. Не красавица, но какая-то теплая, светлая. Действительно Светлана. И все в этой старой квартире казалось таким же теплым. Он снова позавидовал Косте. И снова стало грустно.
Когда-то он сидел на такой же большой кухне и смотрел, как Света — его Света — готовит ужин. Ему нравилось наблюдать за ней, а она сердилась: не любила, когда кто-то смотрел, как она готовит…
Видимо, почувствовав его взгляд, Светлана обернулась, и Дима снова залюбовался ею. Темные волосы до плеч, карие глаза, чуть смущенная улыбка и ямочки на щеках. Пестрый кухонный фартук поверх синего платья, красиво облегающего стройную фигурку. Костик говорил, что ей двадцать семь. А выглядит совсем девчонкой. Вот ведь два сапога — пара!
— Костик говорил, вы в областной больнице работаете? — спросил Дима.
— Да, в сосудистой хирургии. Но я недавно туда перешла.
— А раньше?
— Сначала, после училища, в психиатрической больнице, на Фермском. А потом в частной клинике, медсестрой у психиатра. Врач мой ушел, а с другим не сработались.
— Свет, я вот о чем хочу спросить, — «кто о чем, а вшивый о бане!». — Вы все-таки с психиатрией близко знакомы. Скажите, можно здорового человека с ума свести?
— В принципе, да, хотя и непросто, — она посмотрела на Диму испытующе. — У каждого есть свое слабое место. Психическое здоровье — это так относительно. Надо только знать это слабое место. А почему вас это интересует? Надеюсь, не по личной надобности? А то Ваня Логунов меня недавно о том же спрашивал. Вы ведь его знаете?