Андрей Белый: автобиографизм и биографические практики
Шрифт:
Вооружение «рыцаря» духа соотносится с так называемыми шестью «сопутствующими (медитации) упражнениями», рекомендованными эзотерическому ученику Рудольфом Штейнером. [194]
С 1912 г., когда Белый стал личным учеником Рудольфа Штейнера, у него начался период усиленной медитативной работы. Уже во время второго свидания с «Доктором» (так называли Штейнера в среде русских антропософов) Белый получил медитацию (20 июля в Мюнхене). [195] Он не только изучает эзотерические книги и слушает множество докладов Штейнера, но и делает упражнения и медитации под его прямым руководством. В личных консультациях рисование и записи со схемами, отображающими воспоминания о переживаниях при медитации, стали основной формой отчета перед «учителем». На некоторых рисунках сохранились комментарии, которые Белый записывал после обсуждения со Штейнером. Первый отчет «Доктору» Белый составил для четвертого свидания 31 июля 1912 г.:
194
См.: Из записи эзотерического урока Рудольфа Штейнера в Штутгарте 13 августа 1908 года / Пер. с нем. Г. А. Кавтарадзе // Антропософия в современном мире. 2004. № 12, 13 ; Steiner R. Esoterische Stunde, Stuttgart, 13 August 1908 // Steiner R. Aus den Inhalten der esoterischen Stunden. Ged"achtnisaufzeichnungen von Teilnehmern. Bd. I: 1904–1909 (GA 266a). Dornach/Schweiz, 1995. S. 418–419). Художественное описание первых двух упражений Белый дает в рассказе «Йог» (1918). Подробнее о связи антропософских методик и рассказа «Йог» см.: Спивак М. Андрей Белый – мистик и советский писатель. М., 2006. С. 189–208.
195
Андрей Белый и антропософия // Минувшее. Вып. 9. С. 471.
«Отчет Доктору о своей работе; представил схему; изложил странное происшествие 29-ого июля. Доктор из моих чертежей дал мне задачу; прибавил к имеющейся медитации еще. Мюнхен». [196]
О духовных переживаниях конца 1912 – начала 1913 гг. Белый вспоминает:
«Январь этого года (как и декабрь предыдущего) стоит мне под знаком моих все усиливающихся медитаций и узнаний (внутренних); еще в ноябре, в Штутгарте я приготовил Штейнеру нечто вроде доклада, с рядом схем о моей внутренней работе и о тех медитациях, которые он мне дал; в Мюнхене я передал Штейнеру эту тетрадь <…> в декабре Штейнер вернул мне тетрадь с рядом указаний (было длительное свидание с ним); вместе с тем он переменил мне работу; новые медитации вызывали во мне ряд странных состояний сознаний <…>». [197]
196
Там же.
197
Андрей Белый и антропософия / Публ. Дж. Малмстада // Минувшее. Вып. 6. М., 1992. С. 346.
С мая 1913 г. ему с Асей было позволено посещать так называемые «эзотерические уроки», [198] однако «свидания с Доктором» стали реже, а после ноября 1914 г. больше не отмечаются.
Сначала медитации «идут интенсивней и интенсивней (новые, об ангелах, архангелах и началах)»:
«<…> период от октября 1913 года до появления в Дорнахе был для меня периодом сплошной медитации; я духовно видел то, что лежало выше меня; я чувствовал себя приподнятым над самим собою <…>». [199]
198
«Большим событием для меня было принятие нас с Асей в E. S. (“Esoterische Stunde” – собрания для учеников, применяющих методы к себе духовной науки; здесь все указания д-ра специальны, техничны; в “E. S.” допущены были не все члены А. О. <Антропософского Общества>)» (Там же. С. 353) Соответственно, уроки, которые Белый посещал, приходятся на период с мая 1913 по август 1914 г. С августа 1914 г. Р. Штейнер из-за мировой войны перестал давать эзотерические уроки и возобновил их только в 1920 г. (см.: Vorbemerkungen zum zweiten Teil // Steiner R. Aus den Inhalten der esoterischen Stunden. Ged"achtnisaufzeichnungen von Teilnehmern und Meditationstexte nach Niederschriften Rudolf Steiners. Bd. III: 1913 1914; 1920–1923. Dornach/Schweiz, 1998. S. 351–352).
199
Андрей Белый и антропософия / Публ. Дж. Малмстада. // Минувшее. Вып. 8. М., 1992. С. 418.
Но уже к концу 1913 г. и особенно к осени 1914 г. вместе с физическим здоровьем ухудшается и внутреннее состояние писателя. Белый переживает глубокий духовный кризис: «катастрофу пути» и «духовную смерть», [200] в которой «зигзаг» все усиливающихся духовных взлетов и падений достигает своего апогея:
«Каждый взлет после падения был высшим взлетом; но каждое следующее падение было еще более ужасным; прямая линия развития стала зигзагообразной
200
Там же. С. 420, 419.
201
Там же. С. 419.
Развитие кончилось «разрывом» [202] маленького (личностного) «я» и высшего духовного «Я»: «<…> и эта жизнь в жизни имела свое рождение, рост и смерть <…>». [203]
В ИССД образ зигзагообразной, а в другой проекции – спиралеобразной кривой, проходящей от рождения до смерти, знаменующей переход в новое измерение, становится основополагающим. Белый использует его при описании становления самосознающей души и в личной, и в исторической жизни. [204]
202
Там же.
203
Там же. С. 430.
204
См. о связи спирали и самосознающей души: Шталь Х. Спираль или ритмический жест истории: рисунок к «Истории становления самосознающей души» Андрея Белого // Миры Андрея Белого. С. 618–637.
Во время Первой мировой войны Штейнер перестает давать эзотерические уроки и личные эзотерические консультации. Белый в этот период испытывает неудачи в медитативной жизни: светлые встречи с ангелами замещаются страшными демоническими наваждениями. После возвращения в Россию он продолжает медитативную работу и пользуется – хотя, наверное, реже – рисунками и схемами. Эти рисунки теперь уже не столько фиксируют медитативные переживания, сколько наглядно разъясняют ранее на опыте узнанное. [205]
205
Пример таких символически-разъясняющих рисунков можно увидеть в: Белый А. Александр Блок. М., 2005. С. 236, 263). Ср. также примеры эзотерических рисунков, которые отличаются от схематических рисунков в книге: Gut Taja (Hrsg.). Andrej Belyj: Symbolismus, Anthroposophie, ein Weg. Texte – Bilder – Daten. Dornach, 1997. С. 220, 221.
После «духовной смерти» и последовавшего как бы сошествия в ад, которое Белый описывает полу-автобиографически и полу-художественно в «Записках чудака» (а также в чисто мемуарных «интимных» записях), наступает новый этап духовной жизни. Без поддержки духовного наставника и руководителя Белый обновляет и углубляет ранее узнанное. Вероятно, вспоминая позднее в «Материале к биографии (интимном)» (1923) [206] о словах Штейнера, сказанных ему перед первой и достаточно сильной цезурой в недавно начатой медитативной жизни (перед отъездом в Россию в марте 1913 г.), Белый задним числом легитимизировал свое право на самостоятельную антропософскую работу в 20-е годы:
206
См. датировку: Андрей Белый и антропософия // Минувшее. Вып. 6. С. 340.
«“За эти месяцы вы вашей медитативной работой и вашими оккультными узнаниями заложили себе прочный фундамент для будущего развития; смотрите на опыт этих месяцев как на введение к тому, чтобы стать внутри пути. Когда вы снова ко мне вернетесь, то мы прочно поработаем с вами”…». [207]
Не все рисунки и схемы (а также «тетради» с записями к медитациям) обнаружены, но имеющийся достаточно большой материал вполне позволяет судить о характере этой работы. Белый прибегает к рисунку не только потому, что недостаточно хорошо выражал мысли на немецком языке: он продолжает традицию, в которой изобразительное искусство использовалось для выражения мистического содержания при помощи символов или соотношений определенных форм и цветов. Например, в книге теософа Чарлза Ледбитера «Мыслеформы» (написанной вместе с Анни Безант, 1901 г. [208] ) приводятся не только словесные описания астральных или эфирных форм, но и цветные рисунки, которые сопровождаются пространными объяснениями. Теософские эзотерические рисунки имеют некое сходство с живописью модернизма, на которую теософия оказала и прямое влияние, как, например, в случае В. В. Кандинского. [209]
207
Там же. С. 350.
208
См.: http://www.theosophicalsociety.co.uk/thoughtforms.pdf.
209
См.: Матич О. К истории облака: Василий Кандинский, Андрей Белый и др. (пер. с англ. Е. Островской) // Новое литературное обозрение. 2011. № 6 (112). С. 211–234. Примеры «мысленных форм» как прообразов художественных или музыкальных произведений можно увидеть, например, и в рисунках А. Н. Скрябина: Scriabine A. Notes et r'eflexions, carnets in'edits. Paris, 1979. P. 121. Ср. также: «Кандинского особенно завораживали “мысли-формы” Безант и Ледбитера, и у него было издание их книги 1908 г. в немецком переводе; возможность признать откликом на их таблицы трепещущий цвет в экспериментальной живописи Кандинского очень соблазнительна» (Боулт Дж. Э. Василий Кандинский и теософия // Многогранный мир Кандинского. М., 1998. С. 30–41).
У Штейнера подобных рисунков не имеется, но он иногда «рисовал словами» (например, при характеристике ауры), тем самым давая как теоретические, так и практические импульсы к эзотерически обоснованной новой живописи. Кроме того, во время лекций и эзотерических уроков Доктор, поясняя излагаемые идеи, изображал на доске цветные схемы, которые лишь к концу ХХ века стали привлекать к себе внимание в качестве художественных произведений и с тех пор даже представлялись на выставках. Соответственно, среди антропософов также было принято использовать рисунок при рефлексии над медитативными упражнениями, однако обычно результаты такой работы скрывались. Белый вспоминает, что и ему советовали не показать своих рисунков:
«<…> я усиленно подготовляю д-ру отчет о медитациях, развертывающийся в дневник эскизов, живописующих жизнь ангельских иерархий на луне, солнце, Сатурне в связи с человеком; этот человек – я, а иерархии – мне звучащие образы (именно “звучащие”); я прибегаю к Асе, как художнице; и прошу ее мне помочь; целыми днями раскрашиваю я образы, мной зарисованные (символы моих духовных узнаний); два-три рисунка показываю Наташе однажды: увидев их, она воскликнула: “Аа… Боря, – не показывай: спрячь это!” Я увидел, что она чем-то потрясена во мне, точно она меня впервые увидела; я понял, что она поняла, что рисунки архангелов не рисунки, а копии с духовно узренного <…>». [210]
210
Андрей Белый и антропософия // Минувшее. Вып. 6. С. 361.