Андрей Рублев
Шрифт:
В. В. ПАШУТО,
доктор исторических наук
Возрожденный Рублев
Наконец-то вынесен из тесных музеев, монастырей и храмов, очищен от вековой копоти свечей и лампад и передан народу великий Андрей Рублев. Могут сказать, что это уже сделали историки, искусствоведы, реставраторы. Да, их заслуги огромны. Но они только подготовили почву.
Этот сценарий — вид художественной историографии. Воплощенный в фильм, он получит неизмеримо более широкое распространение, чем научные и научно-популярные труды исследователей. Вспомним
Потому так велика гражданская ответственность сценаристов перед исторической наукой, перед искусством, перед народом.
Прежде всего об исторической достоверности сценария. Это не фантастическое, а художественно-историческое произведение. А. Рублев должен действовать в условиях, характерных для его тюхи, а сценарий — гармонически сочетать историческое и художественное обоснование его образа.
Говоря об исторической обоснованности, напомним, что А. Рублев родился незадолго до славной победы русского народа над Ордой — Куликовской битвы (1380), а умер в разгар четвертьвековой феодальной войны (1425–1453), принесшей победу объединительной политике московского правительства. На годы жизни А. Рублева падают и другие события, в которых народ сказал свое решающее слово — народные восстания в Москве (1482), в Новгороде (1418) и др. Поднималась из руин, строила новые города, осваивала поля и леса, постепенно высвобождаясь из-под гнета Орды, родная страна. Грюнвальдская победа славян и литовцев (1410) блеснула первой зарницей освобождения народов от ига немецкого ордена.
А. Рублев — монах. Чтобы проникнуть в его духовный мир и взглянуть на Русь его глазами, надо было оценить роль тогдашней православной церкви. Еще в ХIII веке русская церковь получила от ханов Орды специальные жалованные грамоты-ярлыки. Имущество церковников ханы объявили неприкосновенным за то, что те «правым сердцем богови за нас и за племя наше молятся и благословляют нас».
Вот почему официальная церковь вплоть до полного свержения ордынского ига держалась осторожно, не уклоняясь, впрочем, от славословия бесспорных побед Руси над Ордой, зарабатывая на этом моральный капитал. Вместе с тем церковь приумножала свои земельные богатства и угнетала подвластных крестьян. Простой народ не раз поднимался на церковников с оружием в руках, изгонял монахов-колонизаторов — основателей монастырей, жег церковное добро, даже сокрушал иконы. Церковь жестоко карала непокорных, подавляла еретическое вольнодумство народа.
Сценарий хронологически ограничен 1400–1424 годами; на первую часть (до 1408 г.) приходится юность героя, расцвет его дарования и творческий кризис; вторая — о его возрождении к жизни и труду.
Что же является центральным в этом фильме? Мы видели немало историко-художественных фильмов, снятых как бы из окна княжеского терема или царского дворца… Быть может, на этот раз съемочная камера окажется в монастыре? Нет, сценаристы поняли, что светоч национального искусства А. Рублев потому и велик, что он не затворник.
Народ в центре сценария, где почти все происходит на людях. Это хорошо, ибо в народе — источник творчества, гуманизма А. Рублева.
Народ — носитель идеи национального освобождения, которое не за горами. В этом смысле глубоко символичен пролог: после Куликовской битвы власть Орды еще держалась, но как в седле татарин с пробитой стрелой грудью. Народ уверен в недолговечности ига («Тоска»).
Народ — носитель социального протеста — в образах беглого бунтаря-смолянина, опасного для власти обличителя-скомороха, поджигателя («Скоморох», «Тоска», «Праздник»), порывы народных восстаний в Новгороде и Пскове достигают А. Рублева.
Народ — творец и умелец. Жизнью, счастьем, непокоем своим отстаивающий творчество (пролог второй части, «Ослепление», «Колокол»).
Тема труда, социального и национального протеста крестьянина, бедняка вообще — основа действий, развития образа главного героя.
Эта тема решена глубоко и многопланово.
Стремлениям народа противостоит политически раздробленная государственная власть. Это сила, враждебная истинной красоте («Охота»), народу-зодчему («Ослепление»), народу-жизнелюбцу («Праздник»), народу, угнетенному Ордой («Нашествие»).
Народ пухнет с голоду, а великие стяжатели и обиралы-монастыри богатеют («Бабье лето»), в них готов стол и дом проходимцам вроде Кирилла; они — ростовщики и мироеды. Показано ото сочно и убедительно.
Наконец, Орда — сила, враждебная Руси, ее народу. Сценаристы показывают угнетательскую роль Орды, разорение ею городов, надругательство над людьми, над творчеством. Орда иссушает душу народа. Она — наследница кровавой империи Чингис-хана, чьи завоевательские походы, ничего не дав монгольскому народу, принесли горе и разрушение множеству стран. Ордынская тема проходит от пролога к разорению Владимира.
Сценарий А. Кончаловского и А. Тарковского пронизан дыханием эпохи. Не обязательно, рисуя все главные ее события, он точен: касаясь их, он обосновывает появление провозвестника возрождения России в ту пору, когда ее народ с мечом в руках еще только отстаивал свое право на национальное существование.
Оценка образа Рублева — дело не простое. В исторической и искусствоведческой литературе существует множество разнообразных мнений. Это и понятно, если учесть крайнюю скудость дошедших сведений. Мне представляется, что три момента должны быть приняты во внимание.
А. Рублев-иконописец ценился властью и церковью как создатель средств художественной проповеди социальной гармонии, примирении и братства в настоящем, в мире угнетения бедного богатым.
А. Рублев был со своим народом как носитель художественно выраженного утопического идеала истинного братства в будущем; простые люди видели и его творениях отражение своей веры в самосохранение на земле, воли к бытию в аду современного зла и насилия.
Сам А. Рублев творил по официальному заказу власти, должно быть, веря в правоту надежд народа, черпая в них вдохновение.
Сила сценария в том, что художественное и социальное обоснования образа совпадают или по крайней мере сопрягаются на обоих этапах творчества иконописца.
Что видит А. Рублев в жизни? Несправедливость. Несправедливость корыстной церкви, разорительной власти, угнетательской Орды. От нее самое страшное: гибель созданного — «снег в храме». Все это, по мысли сценаристов, повергло А. Рублева и отчаяние, вызвало творческий кризис: не в силах убедить людей в том, что они люди, он бросает кисть.