Андрей Сахаров. Наука и свобода
Шрифт:
Всего этого Сахаров еще не знал, когда летом 1949 года его срочно вызвал — с дачи в выходной день — Ванников. В тот же день в личном вагоне начальника ПГУ Сахаров впервые отправился на Объект. Кроме них двоих в вагоне был еще только один пассажир — из руководящих работников проекта. Двадцативосьмилетний Сахаров воочию увидел свое новое общественное положение и получил первые впечатления о том странном мире, куда его привела «остроумная и физически наглядная» идея Слойки.
Пропуск в нужный вагон нужного поезда он получил в полуподвальном помещении Овощной базы, под которую было закамуфлировано Бюро пропусков. На поезде
Два ряда колючей проволока на высоких столбах, между ними полоса вспаханной земли («родная колючка», как говорили потом мы, подлетая или подъезжая к границе Объекта).
Ванников привез Сахарова на совещание о ходе работ по ядерному оружию. [194] Курчатов уже находился на Объекте. Главным вопросом было предстоявшее через несколько месяцев испытание атомного изделия(на языке Объекта). Но приняли и план относительно изделий водородных: было решено вести работы и по Слойке, и по Трубе.
194
Гончаров Г.А. Термоядерный проект СССР. предыстория и десять лет пути к термоядерной бомбе, 2002.
За неделю, проведенную в первой командировке на Объекте, Сахаров узнал много «важного и неожиданного об атомных зарядах (за пределами Объекта даже говорить тогда о таких вещах не полагалось <> отчеты не размножались и в Москву не высылались)».
С атомного запала начиналось действие термоядерной бомбы, и в атомной бомбе «превосходная физика» изобретательно воплощена в техническую конструкцию. Это находило сильный отзвук в душе физика-изобретателя, которому предстоял долгий путь от физики Слойки до инженерной конструкции. Позже Сахаров «доставлял себе удовольствие, рассказывая сам вновь прибывшим сотрудникам об устройстве атомных зарядов, с прибавкой о термоядерных, и наблюдая за их изумленными лицами».
А тогда, в первый приезд, Сахарова с этим знакомил Зельдович. Познакомил Зельдович его и с сотрудниками теоротдела, среди которых Сахаров узнал и своего однокурсника Евгения Забабахина. Они расстались в начале войны после медицинской комиссии Военно-воздушной академии. Сахарова комиссия забраковала, а Забабахин окончил академию и написал диссертацию, которая попала на отзыв к Зельдовичу и привлекла его внимание. Так что разные дороги вели на Объект.
От объектовских теоретиков Сахаров получил первые сведения об истории, географии и «физиологии» города-острова. Восемнадцать лет жизни провел он потом в этом городе, и вот его собственный рассказ:
Крестьяне окрестных нищих деревень видели сплошную ограду из колючей проволоки, охватившую огромную территорию. Говорят, они нашли этому явлению весьма оригинальное объяснение — там устроили «пробный коммунизм». Этот «пробный коммунизм» — Объект — представлял собой некий симбиоз из сверхсовременного научно-исследовательского института, опытных заводов, испытательных полигонов и большого лагеря. В 1949 году я еще застал рассказы о том времени, когда это был просто лагерь со смешанным составом заключенных, в том числе имеющих самые большие сроки — вероятно, мало отличавшийся от «типичного» лагеря, описанного в «Одном дне Ивана Денисовича» Солженицына. Руками заключенных строились заводы, испытательные площадки, дороги, жилые дома для будущих сотрудников.
Старожилы Объекта рассказывали о попытке группы заключенных устроить побег. Восставших безжалостно истребили, и после этого с Объекта удалили заключенных с большими сроками, которым нечего терять. Оставшиеся создавали другую проблему для начальства — что делать с теми, у кого срок заключения кончился. Ведь они знали слишком большую тайну — где расположен Объект. Проблему решили просто: освободившихся ссылали на «вечное поселение» (тогдашний юридический термин) в места столь отдаленные, что им некому было выдавать секреты.
Три года — до смерти Сталина — перед глазами Сахарова была картина:
Ежедневно по утрам мимо наших окон с занавесочками проходили длинные серые колонны людей в ватниках, рядом шли овчарки.
Немногим расконвоированным заключенным объектовцы помогали одеждой, едой. Хотя это уже были и не «отпетые» преступники, некоторые отчаянные головы все же пытались бежать и какое-то время скрывались где-то на территории Объекта. На время их поисков объявлялось особое положение, и люди за занавесочками чувствовали себя очень неуютно. [195]
195
М.Д. Франк-Каменецкий, интервью 30.3.96.
Что думали вольные жители Объекта о подневольном труде заключенных? В стране, где принуждение было столь универсально, идея исправительного труда не вызывала неприятия. Сами вольные много чего не могли. К обычным социалистическим несвободам добавлялся режим секретности.
Ни один человек не мог поехать в отпуск, навестить родных, даже тяжело заболевших или умирающих, или на похороны, или в служебную командировку без разрешения отдела режима. «Городским» такие разрешения давались только в исключительных случаях, практически никогда. Молодым специалистам разрешения не давались в течение первого года работы.
Даже Сахарову — при всем его стратегическом значении — после переселения на Объект в марте 1950 года семь месяцев не разрешали выезжать в Москву, при этом не было ни телефонной, ни почтовой связи. О своей семье он мог узнавать лишь через тех, кому такие поездки разрешались. Первый свой день рождения на Объекте он отметил без своих близких.
Позже, когда его семья обжилась на новом месте, они — по мере служебной необходимости — всей семьей приезжали на месяц-два в Москву. Дети числились и в московской школе, но им пришлось привыкнуть никому не говорить — ни одноклассникам, ни учителям, — куда они уезжают. Был придуман ответ: «Ездим на дачу, где папа тоже работает». Название Саров, как и все его синонимы (Арзамас-70, -16 и даже Объект), нельзя было произносить. Родители объясняли детям, что надо уклоняться даже от вопроса, сколько времени занимает дорога туда. [196]
196
Л.А. Верная, интервью 25.5.96.
Как бдительно охранялась граница Объекта, Сахаров убедился на собственном опыте, когда в первые месяцы вместе с несколькими сотрудниками отправился на прогулку в лес, окружавший город. За разговорами они не заметили, что подошли к охраняемой границе. Их арестовали, заставили сесть в грузовик на дно кузова, вытянув ноги, и предупредили: «При попытке бегства и если подберете ноги — стреляем без предупреждения». Когда их вывели из грузовика. то поставили лицом к стене, пока выясняли личности.