Анекдоты Омирбека
Шрифт:
Рождению имени героя тоже предшествует долгий период отбора. Здесь действует закон поглощения: ведь мелкая река, сливаясь с крупной, теряет свое название. А свои, собственные, юмористические герои имеются зачастую не только у целого народа, но и у каждого рода, у каждого города.
Так, например, еще в конце девятнадцатого века лишь в Азербайджане можно было насчитать несколько десятков юмористических фольклорных персонажей. В Гянже был Муса-забавник, в Нахичевани – Гуссейн Молла Танрыверди оглы, в Сальянах – Мирза-Баги, в Курдистане – Али Джабар и т. д. Это кроме Моллы Насреддина, Бахлула и прочих, так сказать, общенациональных персонажей!
Сейчас,
Следует сказать несколько слов и о путях создания фольклорного САТИРИЧЕСКОГО образа.
ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ герой юморо-сатирического фольклора, как правило, многогранен – то есть ничто человеческое ему не чуждо. Отрицательный же персонаж однозначен, он олицетворяет собою одну какую-либо доминирующую черту отрицательного характера: глупость, жадность, продажность, жестокость, нечестность и т. д. Создание сатирического персонажа подчинено тем же законам, что и создание положительного героя: или слияние (резко выборочная группировка: стыкуются анекдоты и весь острословный материал, касающийся жадности, глупости и т. д.) или «роение» вокруг исторического имени (так, например, император Акбар – из анекдотов цикла Бирбалиады – беспробудно глуп).
Но иногда народная фантазия, создавая сатирический образ, дает неожиданную фольклорную мутацию: рождается коллективный персонаж. Носителем сатирических черт становится не какой-нибудь купец, царь, визирь, поп, мулла, богач, а село, местность, целый город.
Широко известны такие заповедники глупцов, как Пошехонье в русском фольклоре, как анекдотический немецкий город Шильда, как английская деревня Готэм (в графстве Ноттингемпшир), как город скупцов Габорово в Болгарии, город Казвин в Иране и т. д.
Болгарский город Габорово объединил все болгарские анекдоты о скупцах, скопидомах, скрягах. Кстати, город Габорово – реально существует, процветает и никакого отношения к своему фольклорному тезке не имеет, хотя и устраивает традиционные ежегодные фестивали, посвященные юмору и сатире. Так же в действительности не является спопищем глупцов настоящее село Пошехонье. Но законы фольклора обратной силы не имеют: названия эти уже давно сделались нарицательными, они олицетворяют собою коллективного сатирического героя.
Некоторые юмористические и сатирические герои фольклора существуют уже по несколько сот лет (Насреддин, Бирбал, Бахлал, Мирали и др.). Это, так сказать, герои со стажем. Бирбал (книга его анекдотов впервые на русском языке вышла в 1963 году в издательстве «Наука») – один из самых популярных героев анекдотов в Индии и Пакистане. Анекдотические сборники бирбалианы выдержали десятки изданий – от академических, научных фолиантов до детских книжек. Бирбалинана – фольклор городской: то есть место действия 99-и процентов анекдотов – большой столичный город.
Истории, связанные с Бирбалом, могут быть отнесены к шедеврам юмористическо-сатирического народного творчества. Недаром они так широко известны в Индии и Пакистане и составляют своеобразную социальную фольклорную утопию: мечту о справедливом правителе, о властителе – защитнике бедных и т. д. Есть такие знатоки бирбалианы, которые могут рассказывать о добрых делах «справедливейшего и остроумнейшего из визирей» хоть целые сутки без перерыва, и, как во всяком фольклоре, анекдоты бирбалианы шлифуются, улучшаются, число их растет и сейчас. Казалось бы, все в порядке, и ученым остается только бережно классифицировать и анализировать накопленное анекдотическое богатство.
Но при исследовании анекдотов, связанных с Насреддином или Бирбалом (речь идет о мощных анекдотических скоплениях, насчитывающих многие тысячи единиц), возникает ряд вопросов, на которые не так-то легко дать ответ, потому что именно проблемы сатирико-юмористического фольклора изучены и разработаны менее тщательно, чем все другие вопросы народного творчества.
Вот, например, одно из наиболее загадочных явлений: почему даже коротенькая лирическая или героическая (а часто – лирико-героическая) фольклорная история с годами превращается в большую лирическую поэму, в дастан? Почему сказ или песня о подвиге, о сражении в течение всего каких-нибудь ста лет может превратиться в эпическое произведение? Почему существуют богатырский эпос и большие лирические поэмы и не существует юмористического или сатирического эпоса? Почему до нас сквозь века дошли – и в большом количестве – эпосы, поэмы и дастаны и не дошли сатирические произведения такого же масштаба?
А ведь юмор и сатира всегда тяготели и тяготеют к преодолению жанровой ограниченности, к созданию крупных форм. Одним из ярких доказательств этого может служить уже упомянутый выше процесс рождения юмористическо-сатирического героя.
Одна из причин создания такого героя – логическая необходимость сюжетного оформления накопленного за многие века богатства, организация первичной внутренней молекулярной структуры в хаосе юмористических и сатирических атомов.
Фольклор искал и находил всяческие формы обрамления, сюжетного нанизывания, создания циклов серий. Сказки Шахразады, «Сказки Попугая», Панчатантра, циклы о шильдбюргерах, пошехонцах и десятки других произведений народного творчества как нельзя более подтверждают, что поиски осюжетивания разнородного материала, попытки выстроить его в единый ряд, найти стержень для объединения самых случайных, на первый взгляд, сюжетов начались уже много веков назад.
Именно фольклор подсказал многим писателям эпохи Ренессанса форму их произведений. Классики юмора и сатиры – Рабле, Бокаччо, Гриммельсгаузен, а за ними – уже в более позднее время – Сервантес, Свифт, Шарль де Костер избрали для своих произведений классические фольклорные ходы.
Франсуа Рабле, автор бессмертных «Гаргантюа и Пантагрюэля», доказал не только неограниченные возможности сатирического романа, стоящего на твердом фольклорном фундаменте, но и уловил основную тенденцию фольклорных сатиры и юмора – тяготение к новым формам. Юмористические и сатирические молекулы охотно соединялись между собою, рождались качественно новые сюжеты, которые вырастали в сверкающее многоэтажное здание.
«Первой дошедшей до нас сатирической эпопеей» назвал роман Ф. Рабле Алексей Николаевич Толстой.
Знаменитый русский писатель А. Н. Толстой в предвоенные годы (1939–1941) активно занимался проблемами народного творчества. Он сетовал на то, что мало появляется юмористических и сатирических произведений, построенных на фольклорном материале.
Высоко оценивая работу Леонида Соловьева над образом Насреддина (роман «Возмутитель спокойствия»), Алексей Николаевич говорил:
– О Насреддине романов много уже есть и французских, и арабских… А вот об Иванушке-дурачке, русском чудаке-весельчаке, ничего еще не написано. Почему бы это?