Анфиса в стране драконов
Шрифт:
Какой мужик выдержит диету из овощей и гречневой каши? А другую пищу я просто на дух не переносила! Какому мужчине понравиться, что его жена нигде не работает, а целыми днями валяется в кровати или торчит в интернете? И, наконец, ни один нормальный работящий мужик не захочет жить с той, кому совершенно не нужны дети. Нет, я не против рождения малышей-лапушей, они мне нравятся, когда живут в соседнем доме, но своих собственных я не хотела. Во-первых, испорчу фигуру раз и навсегда, во-вторых, грудь отвиснет, появятся растяжки на бедрах и ногах, может, вообще стану толстой из-за какого-нибудь гормонального сбоя организма? Ну, нет. Себя я очень любила и искренне не понимала тех людей, которые уверяли, что счастье без детей невозможно, что старость будет серой и унылой. Вон у соседки сынок наркоман, так ей так весело выкупать свой старенький телевизор по пять раз в месяц из комиссионного магазина!
Потянулась всем телом, как рыжая бесстыжая кошка и даже коготки распустила, любуясь кроваво-красным маникюром. В дверь комнаты робко постучалась соседка.
— Да, баб Маш? — крикнула ей, не вставая с кровати и все еще скрывая за веками образ красавца грека.
— Привет тебе, Анфиса. — Как-то грустно начала баба Маша, кутаясь в оренбургский платок, который я подарила ей на прошлый новый год. — Ты кушать-то будешь?
Кивнула, вскакивая с кровати в один присест. Покушать я любила, тем более овощное рагу в исполнении своей соседки. Она хоть и приставучая зануда, а готовила божественно, не зря провела полжизни у плиты.
— Только умоюсь и зубы почищу. — Отрапортовала ей, делая наклоны и размахивая руками и ногами, раскрыв форточку.
— Счастливая ты. — Завела старую пластинку баба Маша. — Молодая и здоровая. А вот жизнь свою зря губишь.
— Как это, баб Маш? — спросила гнусаво, потому что в этот момент моя голова находилась между коленями и нос прижался к ним вплотную.
— Мужиками, Анфиса, и портишь! — выдала коронную фразу соседушка. — Еще один вчера звонил на домашний, Даароном представился, иностранец что ли? — полюбопытствовала баба Маша.
— Грек. — Выдохнула на одном дыхании, делая мах ногой. — Кто номер дал не знаю.
— Он говорит, что узнал твои данные по списку приглашенных и хочет встретиться, чтобы загладить свою вину и нетактичное поведение.
— Баб Маш, раз протекцию ему устроили, значит понравился. — Констатирую факт, выгибаясь на коврике в позе кошки.
— Понравится-то понравился, но уж больно напористый. Требовал адрес, хотел тебе букет роз отправить.
Я насторожилась. Одним из условий нашего договора было никому и не под каким предлогом не сообщать место моего проживания.
— Не дала я, расслабься. — Махнула рукой соседка. — Знаю, что у тебя их мильон, а то и больше, но ведь плохо это, Анфиса, плохо.
Уже выходя из комнаты и направляясь в ванную комнату, обернулась и посмотрела на баб Машу.
— Это вы так говорите, потому что не пробовали. — Выдала я с лукавой улыбкой и убежала, звонко смеясь и зная, что мои слова возмутили ее до глубины души. Но что поделать? Если не тормошить таким образом бабу Машу, то она совсем одряхлеет и погрязнет в сериалах и готовке.
Пообедав рагу, я схватила новую книжку, по которой совсем недавно сняли сногсшибательный фильм, и уселась в гостиной читать, закинув ноги на старый журнальный столик. Баба Маша ушла к соседке, унося с собой запах старой перечницы, а я скорее распахнула балконную дверь, впуская в комнату свежий морозный воздух. На ногах были тапочки-зайчики, а старый крупной вязки свитер доходил мне почти до колен, прикрывая все стратегически важные места, так что замерзнуть я не побоялась. Уже на пятой или шестой странице, когда я только начала втягиваться в развивающийся сюжет, в дверь настойчиво позвонили. Невольно напряглась, ведь кроме меня и бабы Маши в квартиру никто и никогда не приходил.
Когда звонок повторился, встала и на цыпочках прошла к двери, осторожно выглядывая в глазок. Искаженные очертания худого прыщавого паренька-соседа маячили в освещенном тамбуре. Приоткрыла дверь и высунула туда нос, спрашивая, что тому нужно. Вдруг, ручку дернули с такой силой, что я по инерции вылетела вслед за ней, даже не успев испугаться.
— Так и думал, что ему откроешь. — Даарон уже впихивал незадачливому пареньку какую-то купюру в потные ладони.
Предатель! — пронеслось у меня в голове, прежде чем грек решительно шагнул за порог.
— Я пришел поговорить. — Очень серьезно произнес он, плотно закрывая дверь. — И извиниться.
— Твои извинения мне не нужны. — Таким же тоном ответила я и постаралась скрыть от него трясущиеся от страха руки.
Кто его знает, что он тут забыл? Платит деньги, чтобы ему дверь открыли, потом нагло врывается в чужую квартиру. Может, сутенер?
— Ты меня боишься. — Не спросил, а скорее сам себе ответил Даарон. — Не нужно этого делать. Все, что я хочу сейчас сказать большая тайна, но ты мне очень приглянулась, замечательный экземпляр человеческой красоты. — Выдохнул мне в самое лицо с восторженным придыханием.
Точно, маньяк. — Шарахнулась я от него, стараясь не вдыхать в себя соблазнительный мужской аромат. Пусть он и не внушал доверия, но выглядел все также отлично, порождая у меня в голове массу ненужных видений.
— Давай ты быстренько скажешь, что тебе от меня нужно и так же быстренько уйдешь. — Предложила я Даарону сдавленным шепотом.
— Мне нужно, чтобы ты добровольно отправилась со мной во дворец императора, чтобы стать законной женой его юного сына и наследника трона.
— Ахаха. — Рассмеялась я искусственно, но не уловила на лице грека ни единого намека на шутку. — Ага, ты серьезно.
— Конечно, серьезно. Я придворный маг его Величества Дарка — высшего мага и законного правителя северного континента. Мы единственные драконы во всем нашем мире, кто не подчиняется ни чьим законам, так как границы межмирного портала давно запечатаны. Именно поэтому мы вынуждены искать себе жен среди простых смертных, наподобие тебя. С такой же миссией и я был направлен сюда самим императором. — Закончил свою дикую речь Даарон.
Ну, вот. Кто-то все-таки узнал, где я живу и таким способом решил поиздеваться над сумасшедшей дочкой известного бизнесмена. Прошлое ледяной рукой сжимало горло, грозя задушить меня слезами боли и отчаяния.