Ангард!
Шрифт:
«Ах, Сережа. Сережа! – хотелось сказать Леонидову. – Как ты не понимаешь? Такой человек, как Самарин, на предательство не способен. А вот Рощин с Белкиным…»
– Вы курите, Ролан Олегович? – спросил он.
Самарин невольно вздрогнул. И поморщился:
– Не называйте меня так. Лучше Роман. Да. Я курю.
– Вы можете закурить. Сергей, здесь есть сигареты?
Тот со вздохом выдвинул верхний ящик стола. Вытащил пачку сигарет с фильтром, пододвинул пепельницу. Самарин кивнул с благодарностью и закурил.
– У нас мало времени, – напомнил
– Вы и печатаетесь под этим именем? Роман Самарин? – спросил Алексей, не обращая внимания на реплику Барышева. Надо нащупать ходы. Ключик к душе Самарина. Надо его как-то разговорить.
– Видите ли… Я пока не печатаюсь. Несколько коротких рассказов в журналах не столь известных. Впрочем, да. Роман Самарин. Под этим именем.
– Как чувствуете себя?
– Вы, должно быть, шутите? – усмехнулся Самарин. – Тюрьма – это не курорт.
– Хочется поскорее выйти, да?
Самарин посмотрел на Алексея настороженно.
– Белкин признался в убийстве Рощина, – сказал тот, внимательно следя за выражением лица Самарина. Так и есть! Роман кивнул с явным удовлетворением:
– Хорошо!
И глубоко затянулся сигаретой.
– Послушайте, ведь это вы закололи Рощина!
– Нет.
– Могу я вас попросить снять пиджак?
– Это еще зачем?
– Снимите.
– А если не хочу? – усмехнулся Самарин. – Силой заставите? – И покосился на Барышева.
Взгляд у него был такой, что Серега невольно напрягся. Алексей покачал головой: не надо. И сказал:
– Тогда врач вас осмотрит. Напишет заключение. Вы как хотите? Официально?
– Черт с вами.
Самарин положил сигарету в пепельницу, встал, снял пиджак.
– И рубашку, – сказал Алексей.
Тот подчинился.
– А ты говоришь, Белкин! – сказал Алексей, указывая Сергею на плохо затянувшуюся царапину на предплечье у Самарина. Длинную и глубокую. На рукаве рубашки виднелись следы засохшей крови. Барышев смотрел во все глаза. – Что ж вы, Роман Олегович, врача не попросили? Или не беспокоит?
– Я поранился дома. Когда лазил на крышу. Крыша у меня потекла. Упал с лестницы, зацепился за сучок.
– Ну понятно. Одевайтесь.
– Вы удовлетворены? – спросил Самарин, застегивая рубашку.
– Вполне. Роман Олегович, наша беседа не записывается на диктофон, и протокола нет, как вы видите. Расскажите, как все было, облегчите душу. Ведь это вы убили Рощина?
Самарин молчал.
– Вы, – с нажимом повторил Алексей. – Мы были вчера у Фирсова. Он рассказал, как вы пришли к нему через год после того, как выписались из госпиталя. Как он вас обучал запрещенным ударам. Хотел, чтобы вы за деньги фехтовали. А вы отказались.
– Ну и что? Это ничего не доказывает. Мало ли кто ходил в «Рапиру»! Фирсов не только меня тренировал.
– У вас есть алиби? – спросил Алексей.
– Разумеется! – кивнул Самарин.
– И?
– Я в это время убил Петю Волового, – спокойно сказал он.
– Что же вы делаете, Роман Олегович?! – с отчаянием в голосе
– Я хочу признаться в убийстве. Раз Валерик это сделал, я тоже сделаю. Не гоже отставать от товарища, – горько усмехнулся Самарин.
– А Настя? Как же вы ей в глаза посмотрите после этого?
– Настя поймет.
– Поймет, что вы убили ее мужа?!
– Если честно, то мне все равно. Из тюрьмы я не скоро выйду. Значит, не скоро с ней встречусь.
– Это ваше решение?
– Да, – твердо сказал Самарин.
– Ну хорошо. Я хочу, чтобы Настя знала правду. Понимаете?
– Не совсем.
– Вы, должно быть, не в курсе, я начальник службы безопасности Петра Андреевича Волового.
– Вот как? – слегка удивился Самарин. – А я думал…
– Я давно уже понял, что это вы убили Рощина. Я был в ЗАГСе. Вы подали заявление. Через месяц у вас с Маргаритой Лепаш должна состояться свадьба. Поэтому вы и убили Рощина.
– Замолчите! – Самарин обхватил голову руками.
– Вы слишком долго ждали. Я был у вас дома. Там повсюду ее фотографии. Вы всю жизнь ее любили. И когда представился шанс…
– Я вас прошу, замолчите… – простонал Самарин.
Реприза
В третий раз он не женился на Маргарите Лепаш…
После того как Рощин в третий раз ее бросил и ушел к другой женщине, Самарин кинулся к Марго с утешениями. Приезжать к ней по выходным давно уже вошло у него в привычку. Да и Женька к нему привык. Самарин никак не мог понять: как может Рощин скрываться от сына? Не признавать своего отцовства? Ведь это он запретил Марго записывать Женьку-младшего Рощиным. И отчество свое дать мальчику отказался. А ведь Марго пришлось бросить институт, уйти в академический отпуск. И мадам Рощина стала относиться к ней с неприязнью. Как же! Внебрачный ребенок! О том, что мальчик похож на ее ненаглядного Женю как две капли воды, она и думать не хотела! А тот бегал по двору, маленький, смуглый, темноволосый. И удивительно упрямый. Казалось, весь двор знает. Весь свет. Но Рощин все равно не признавался. Такой уж он был человек.
Марго не стремилась сблизиться с мадам Рощиной. С самого начала у них были напряженные отношения. Дочь портнихи не пара сыну талантливого ученого и дамы благородного происхождения. У нее и отца-то нет! У Риточки Лепаш! Генриховна! Где этот Генрих, куда исчез? И был ли вообще? Записали наугад, как захотелось. По злой иронии судьбы, Женя Лепаш тоже был записан Генриховичем. Евгений Генрихович Лепаш, а не Евгений Евгеньевич Рощин. Вот так.
Если бы у Самарина был сын, он был бы счастливым человеком. Если бы это был сын его и Марго, то счастливейшим из смертных. Эгоист Рощин считал появление на свет внебрачного сына в порядке вещей. Самарин знал, тот надеется, что будут другие дети. От законных жен. Воспитанные, как полагается и кем полагается. У Рощина на воспитание детей были свои взгляды. От мальчика он просто прятался. От своего первенца.