Ангел, автор и другие. Беседы за чаем. Наблюдения Генри.

Не так давно, недели через две после Рождества, меня расстроил неприятный сон. Приснилось, что я выпорхнул из окна в одной пижаме и начал подниматься все выше и выше. Полет доставлял радость. «Меня заметили», — подумал я. Наверное, я оказался слишком хорошим, слишком добродетельным. Небольшая порция порока помогла бы продлить жизнь. Но невозможно иметь все. Мир постепенно удалялся, становился мельче, а потом и вовсе растаял

Я обернулся. Следом летел ангел, отмечающий добрые дела и грехи. Выглядел он утомленным, должно быть, устал от трудов.

— Да, — грустно заметил он. — Рождество — нелегкое время.

— Еще бы! — воскликнул я. — Удивительно, как вы вообще справляетесь. Видите ли, в эти дни всех нас — и мужчин, и женщин — неожиданно осеняет щедрость. Восхитительное чувство, скажу я вам.

— Остается только позавидовать, — согласился он.

— Как только открываются предпраздничные базары, сразу начинают чесаться руки, — признался я. — Одни сентиментальные картинки чего стоят! Прелестная девчушка в пушистой шубке нежными ручонками протягивает сандвич продрогшему нищему. Добродушный розовощекий сквайр одаривает рождественским пудингом благодарных деревенских жителей. Сразу хочется пойти и самому сделать что-нибудь хорошее.

— И так происходит не только со мной, — продолжал я. — Меньше всего хотелось бы, чтобы у вас создалось впечатление, будто кроме меня щедрых людей в мире не существует. Главное достоинство Рождества в том и заключается, что все вокруг добреют на глазах. Какие искренние чувства мы расточаем! Какие возвышенные поступки совершаем! С предрождественских дней и почти до конца января! Должно быть, каждое благое начинание доставляет вам глубокое удовлетворение.

— Да, — подтвердил он. — Бескорыстные порывы чрезвычайно радуют.

— И не только вас — нам самим они тоже приносят немало приятных минут, — заметил я. — Признаюсь, люблю вспоминать собственные добрые дела. Даже подумываю завести дневник и регулярно записывать достойные внимания события. Представляете, как полезно будет почитать детям?

Идея показалась ему вполне разумной.

— Должно быть, в вашей книге, — я показал на толстый том у него в руках, — собраны добрые поступки, совершенные смертными за последние шесть недель?

Фолиант выглядел весьма внушительно.

— Да, — ответил он. — Здесь подробно записано все хорошее, что успели сделать люди.

Не желая прерывать беседу, я полетел рядом. Не то чтобы добросовестность и тщание ангела вызывали сомнение, но зачем же упускать приятную возможность поговорить о себе?

— Пять шиллингов, внесенные в открытый «Дейли телеграф» фонд в поддержку безработных, считаются? — с трепетом поинтересовался я.

— Да, — успокоил он. — Сумма уже учтена.

— Вообще-то, если хорошо посчитать, получится целых десять шиллингов, — добавил я. — Просто в первый раз мою фамилию неправильно записали.

Он ответил, что оба взноса вошли в реестр.

— А еще я участвовал в четырех благотворительных ужинах, — напомнил я. — Правда, забыл, на какие именно цели собирались средства: по утрам голова отказывалась работать. Шампанское всегда дурно на меня влияет. Но, понимаете ли, если не заказать бутылку шампанского, то все вокруг подумают, что вы не в состоянии позволить себе лишние расходы. Не то чтобы я не любил игристые вина. Все дело в печени. Если выпить больше…

Он перебил, заверив, что ужины не прошли незамеченными.

— На прошлой неделе подписал для благотворительного базара несколько своих фотографий.

Он сказал, что помнит и об этом.

— Участвовал и в обычных балах. Дважды. Должен признаться, что не слишком увлекаюсь танцами, но всегда готов поддержать компанию и сыграть партию-другую в бридж. Даже на маскарад ходил, в костюме сэра Уолтера Рэли. Далеко не все джентльмены осмеливаются надеть бриджи и продемонстрировать обтянутые чулками ноги. Но если отсутствуют противопоказания, то почему бы и нет? Нечасто выпадет возможность предстать в самом выгодном свете.

Он заверил, что все три светских события заняли в перечне подобающее место и получили достойную оценку.

— Не сомневаюсь, что вам запомнилось, как на позапрошлой неделе я исполнил роль Толбота Чампни в «Наших парнях» на вечере в пользу фонда поддержки бедных викариев, — заметил я. — Не знаю, видели ли вы заметку в «Морнинг пост», но…

Он снова перебил, раздраженно заявив, что комментарий «Морнинг пост», каким бы ни оказался, остается целиком на совести критика, а ко мне не имеет ни малейшего отношения.

— Конечно, — согласился я. — Между нами говоря, не думаю, что фонд получил значительную сумму. Накладные расходы, с учетом закусок и прочего, как правило, забирают немалую долю. Но вот мой Толбот Чампни наверняка всем понравился.

Он ответил, что присутствовал на спектакле и уже представил начальству собственный отчет.

Я счел необходимым напомнить о четырех билетах на благотворительное представление в Альберт-Холле, сбор от которого пошел на поддержку британцев, попавших в затруднительную ситуацию в Иоганнесбурге. Далеко не все знаменитые актеры и актрисы, объявленные в афише, смогли принять участие в концерте, однако каждый прислал письмо с выражением сочувствия и поддержки. Зато те знаменитости, о которых прежде никто не слышал, явились все до одного. В целом зрелище стоило потраченных денег, жаловаться не приходится.

Конечно, имели место и другие благие поступки, хотя вспомнить удалось далеко не все. Много добра успел я сотворить. Пришла на память распродажа подержанных вещей, куда отправил всю старую одежду; случайно туда попало и почти приличное пальто, которое еще можно было надеть. А как-то раз я купил лотерейный билет: надеялся выиграть машину.

Ангел заверил, что волноваться не стоит, так как все учтено, даже то, о чем, возможно, я и сам успел забыть.