Ангел Смерти
Шрифт:
Сашка Амбросимов, невысокий, худощавый, верткий, с тонкими чертами лица, всегда смотрелся как-то несерьезно и недостаточно грозно для служителя правопорядка и оттого, вероятно, еще в молодости привык часто хмурить брови, набычиваться и разговаривать в угрожающей манере, причем даже с друзьями и коллегами, а не только с правонарушителями. Вот и сейчас совершенно безобидная фраза, за которой наверняка стояло упоминание о простом дружеском визите, превратилась в устах Сашки в угрозу.
– А кстати, – вскинул тоненькие жиденькие брови Амбросимов, – я вот тоже года полтора тому назад с убийством врачей разбирался, да только в
– С убийством врачей? – нахмурился Андрей. – А что за убийства, я что-то не помню, серийный маньяк, что ли? По какому признаку их убивали?
– Ну, ты даешь! – фыркнул Амбросимов. – Серийный сразу! Ты, как я вижу, простыми делами больше не интересуешься? Нет. Возможно, между ними и связи-то никакой не было, и убийцами были разные люди, потому что ничего повторяющегося в этих убийствах не было, а что пострадали именно врачи, так преступники могли просто проявить легкомысленное невнимание, выбирая своих жертв.
– Ты по-человечески рассказать можешь? – подчеркнуто спокойно спросил Андрей, дабы не нарваться на еще один искрометный монолог.
– Да нечего особенно рассказывать-то. Убили мужика одного в ноябре, возле гаражей, он там машину ставил. Убийцу не нашли. Спустя полтора месяца – еще одно убийство, в нашем же районе. Тоже врач. Зарезали его в собственном подъезде. Кошелек, документы – ценные вещи, одним словом – похищены. Второе дело тоже повесили на меня. А уже спустя полгода – бац: в Приморском районе третий труп, и тоже – врач. Выпал с балкона. Точнее, сбросили его. Был свидетель, видевший, как его, родимого, через перила переваливали. Да только потом никаких следов пребывания других лиц, кроме хозяина, в квартире не обнаружили, и никто больше ничего не видел и не слышал. Все три убийства остались нераскрытыми, ни вместе, ни порознь.
– Слушай, могу я эти дела посмотреть? – неизвестно зачем спросил Андрей.
– На что они тебе? Эти врачи работали в разных больницах, ничего общего с твоей аферой они наверняка не имеют, – удивился Амбросимов.
– В разных, говоришь? – задумчиво спросил Андрей. – Но все же в больницах? Не в поликлиниках?
– Нет. Точно в больницах, – с несколько озадаченным видом ответил Амбросимов. – Но они все разные, врачи эти. Один точно был хирургом, другой – кардиологом, а третий вроде акушер-гинеколог из роддома.
– То есть терапевтов среди них не было? – ощутив внезапно некую тревожную внутреннюю дрожь, спросил Андрей.
– Ты к чему клонишь? – нервно завертелся на лестнице Амбросимов. – Ты что-то знаешь? У тебя похожее дело проходило? Говори, не темни!
– Да нет. Просто мысли разные бродят, – тут же пошел на попятную Андрей. – Так дашь дела посмотреть?
– Да на здоровье, – буркнул, теряя интерес к разговору, Сашка. – Приезжай, смотри. Только позвони заранее.
Андрей приехал к приятелю на службу на следующий день, поскольку дело Котляра не давало ему покоя. По мнению патолога, удар Илье Григорьевичу был нанесен с хирургической точностью. Следовательно, либо Гуськову несказанно повезло – что Андрей считал делом совершенно абсурдным, – либо он специально тренировался. Что опять-таки выглядело притянутым за уши. До сих пор Андрей не замечал за Гуськовым особой утонченности в избираемых им методах и средствах устранения жертв.
Зато отравление Бурмистрова опять-таки
– Вот, смотри, – плюхнул на стол перед Андреем толстенькую папочку Амбросимов. – Это первый убиенный, Кострюков Николай Степанович. При жизни трудился в пятьдесят третьей больнице, в отделении реанимации и интенсивной терапии. Был зарезан на автостоянке, возле гаражного кооператива двадцать третьего ноября, около одиннадцати вечера. Пропала его борсетка, но вскоре она была найдена возле помойки, полностью выпотрошенная. Из свидетелей удалось отыскать двоих. Оба собачники. Женщина с доберманом шла с собакой в направлении гаражей, но услышала шум и повернула в другую сторону. И мужчина с таксой, этот выгуливал неподалеку своего Бобика и видел примерно в это время мужчину, торопливо идущего от стоянки. Никаких особых примет не разглядел. Освещения там почти нет, гаражный кооператив идет на снос, так что ничего, кроме среднего роста, темной куртки и темных джинсов, свидетель разглядеть не смог. К тому же его такса нашла какую-то дрянь на газоне и собиралась ее съесть, он ее у псины отнимал, она лаяла… В общем, занят он был, не до убийцы ему было, – иронично заметил Амбросимов в свойственной лишь ему задиристой манере, не переставая при этом то листать папку, то перекладывать бумаги у себя на столе и ерзать при этом на стуле.
– С собакой, говоришь? – задумчиво повторил Андрей, отбирая у него дело. – В ноябре… зарезали. У меня Котляра тоже зарезали. Подожди-ка, а это что?! – Лицо Андрея на мгновение застыло, взгляд его приобрел странный свинцовый блеск.
– Что? – тут же встрепенулся Амбросимов.
– Вот это – что? – указал пальцем в текст Андрей.
– Фамилия свидетеля.
– Ты сам его допрашивал?
– Ну да, – все с тем же недоумением ответил Сашка, подозрительно глядя на своего гостя. – А ты чего, его знаешь?
– Скажи: а как это он очутился в твоем районе в такое время, да еще и с собакой? Он что, живет поблизости?
– Вообще-то зарегистрирован он на Дунайском, но временно проживал у нас, на Дыбенко, снимал квартиру, пока у него дома ремонт шел.
– Любопытно! – приподнял брови Андрей. – А ты проверял насчет ремонта?
– Зачем? – сразу же занял оборонительную позицию Амбросимов.
– Да так… А где свидетель твой квартиру снимал? Далеко от места жительства Кострюкова Н.С.?
– В соседнем подъезде. А что такое-то? – все больше волновался Амбросимов.
– И как долго он прожил в съемном жилье после убийства? – бесстрастно продолжал задавать вопросы Андрей.
– Откуда я знаю?! Чего ты ко мне прицепился?! Он же свидетель, а не убийца!
Андрей, поджав задумчиво губы, сверлил Амбросимова странным отстраненным взглядом.
– Эй, ты где? – помахал у Андрея перед носом рукой Сашка.
– Здесь я, – откликнулся, возвращаясь мыслями к нему, Андрей. – Понимаешь, какое дело: Алферьев этот работает в нашей больнице, в той, где мы ведем расследование.