Ангел Смерти
Шрифт:
– Не вижу повода для иронии. Да, у нас работает порядочный коллектив, и хотя конфликтные ситуации порою случаются, за восемь лет моей работы в больнице не произошло ни одного убийства. – Кайса Робертовна говорила со свойственной ей неторопливостью, едва заметно растягивая согласные, отчего ее речь обретала дополнительную весомость. – Вас это, наверное, безмерно удивляет?
Легко смирившись с поражением – в конце концов, найти в больнице достаточное количество сплетниц задача несложная, и так или иначе он о местных подводных течениях все выяснит, – Андрей Петрович решил зайти с другой стороны:
– А что вы можете сообщить о семейной жизни вашего покойного
– Разумеется, мы встречались на корпоративных вечерах, как это теперь называют. Иногда я общалась с ней по телефону. Но не более того.
– И как вы считаете, господин Бурмистров был счастлив в семейной жизни?
– Безусловно. Елена Сергеевна была ему идеальной женой. За все годы знакомства я ни разу не видела, чтобы Анатолий Игоревич пришел на службу в несвежей рубашке, с пятном на костюме или в неопрятной обуви.
– И при чем тут счастье в семейной жизни? – подчеркнуто заинтересованным тоном спросил Андрей, пытаясь «раскачать» эмоциональный фон своей собеседницы.
– При том, что только хорошая жена может приучить мужа к опрятности. Хорошая – значит заботливая, внимательная и аккуратная. Носовые платки у Анатолия Игоревича всегда были исключительно свежими, на работу он приходил в неизменно ровном расположении духа. Все разговоры с женой он вел вполголоса. За все время нашей совместной работы он ни разу не повысил на жену голос. А значит, Елене Сергеевне удалось создать для мужа максимально комфортную домашнюю обстановку. К тому же у них растет двое детей, и я, опять-таки, ни разу не слышала от Анатолия Игоревича ни единой жалобы на них и не видела озабоченности на его лице при упоминаниях о его детях. Это была крепкая, можно сказать, идеальная семья.
Андрей Петрович продолжал с выражением легкой иронии на лице кивать политкорректной Кайсе Робертовне, когда дверь приемной распахнулась и на пороге появился новый персонаж.
– Кайса Робертовна, добрый день. Мне сказали, что вы беседуете с представителем следственного комитета.
– Добрый день, – холодно поздоровалась секретарша, и ее суровое лицо с крупными четкими чертами выразило еще большую нордическую непреклонность. – Вас правильно информировали, а потому я прошу вас зайти позже и не мешать работе сотрудника правоохранительных органов.
Андрей оживился. Ситуация обещала сюрпризы. Вошедшая дама обернулась к Андрею Петровичу и, решительно протянув руку, представилась:
– Скобелева Ирина Владиславовна. Юрисконсульт больницы. У меня есть важная информация по убийству Бурмистрова Анатолия Игоревича. Мы можем пройти ко мне в кабинет?
Андрей Петрович с интересом взглянул на юрисконсульта. Дама выглядела многообещающе. Высокая, с пышной белокурой шевелюрой, которая мгновенно рождала ассоциации с Мэрилин Монро, но черты лица юрисконсульта были тоньше, выражение лица – жестче, фигура, хотя и безупречная, не имела присущей американской актрисе мягкости линий. Точно: жесткость явно была главным и, возможно, единственным недостатком внешности Скобелевой Ирины Владиславовны, в остальном дама выглядела безупречно.
– Конечно, я готов выслушать вас немедленно, – поднимаясь со стула, ответил Андрей Петрович и взглянул на Кайсу Робертовну.
Лицо скандинавской королевы было грозным, как штормовое небо. Либо она хронически не выносила Скобелеву, либо догадывалась, о чем та собиралась поведать Андрею Петровичу, и была этим обстоятельством крайне раздосадована.
– Извините за отнятое время, Кайса Робертовна, если вы не возражаете, мы продолжим нашу беседу в другой раз.
– Не возражаю. К тому же у меня будет время еще раз как следует обо всем подумать. Возможно, я сумею вспомнить что-нибудь полезное, – последняя фраза прозвучала с едва уловимой ноткой угрозы, что крайне удивило Андрея Петровича. Неужели между юрисконсультом и секретаршей ведутся военные действия или имеются некие скрытые мотивы, исходя из которых Кайса Робертовна решилась угрожать Железной блондинке, как окрестил про себя Скобелеву Андрей?
В любом случае Скобелева замечание Кайсы проигнорировала, просто молча покинула кабинет и устремилась вперед по коридору, показывая дорогу своему спутнику.
Глава 6
– Я знаю, кто убил Анатолия Игоревича! – с места в карьер заявила юрисконсульт, едва они вошли в ее кабинет и сели за стол.
Андрей Петрович обратился в слух. Конечно, он не вообразил, что дело уже раскрыто, но в том, что далее последует безусловно важная и интересная информация, он был уверен.
Ирина Владиславовна достала из ящика стола дорогой изящный портсигар и, вытянув оттуда тонкую сигарету, протянула портсигар собеседнику.
– Благодарю, я давно бросил курить, – смущенно улыбнулся Андрей, автоматически выбирая линию поведения, наиболее приятную для собеседницы.
Ирина Владиславовна закурила, убрала на место портсигар и, устремив на Андрея Петровича холодные серо-синие глаза, приступила к рассказу:
– Мы с Анатолием Игоревичем были любовниками. Два месяца тому назад он подал на развод и сделал мне предложение. Жена ему развод давать отказалась, хотя он предложил ей весьма выгодные финансовые условия, – сухо излагала факты Железная блондинка. – Тогда Толя пригрозил ей финансовыми санкциями и сразу же урезал суммы на хозяйство. Предупредил жену, что развод он все равно получит, а вот она из-за своей неуступчивости здорово проиграет. Его жена работает в музее старшим научным сотрудником. Зарплату она привыкла тратить на свои женские капризы, фактически живя за счет мужа. Собственных сбережений не имеет, проживает в квартире, принадлежавшей Анатолию. К тому же она страшная ханжа, маниакально зависимая от общественного мнения. Развод – это позорное клеймо для порядочной женщины! Она – единственный человек, который получает прямую и очевидную выгоду от смерти Толи. Сохранение репутации и немаленькое наследство, на которое она и ее детки могут безбедно жить в течение долгих лет.
Слова Ирины Владиславовны буквально влетали в Андрея Петровича, словно резиновые пули, ударявшие его в грудную клетку. Столь напористой и эмоционально заряженной была ее речь, несмотря на сдержанность и даже сухость формулировок. Из короткого монолога, выданного Скобелевой, Андрей вывел несколько наблюдений. Во-первых, очевидную нелюбовь Скобелевой к жене покойного, и, во-вторых, довольно-таки прохладное отношение к самому покойному.
– Ваши предположения основаны на конкретных фактах? Супруга Бурмистрова демонстрировала откровенную агрессию или угрожала ему? Может быть, она приходила в больницу и устраивала вам сцены?
– Ну что вы! – фыркнула Скобелева, приподняв вверх идеально подведенные брови. – Не тот она человек. Эта скорее ночью подушкой задушит, чем голос повысит! Анатолий всегда говорил, что он устал от такой искусственности отношений, его эта великосветская выдержанность просто бесила. Даже когда она поняла, что развод неизбежен, скандала не устроила, только спросила – почему, ведь они такая счастливая, образцовая семья! – В каждом слове, произнесенном Ириной Владиславовной, сквозил едкий, злой сарказм.