Ангел-телохранитель
Шрифт:
– А в чем твои обязанности на работе?
– Контроль. Просто контроль за прохождением заказа. Смотрю в одну таблицу данных и сверяю с другой. И ставлю подпись. Все.
– Ты по специальности компьютерщик?
– Нет. Я и раньше работал контролером.
– А друг твой работал с тобой?
– Да.
– Ваша прежняя фирма называлась «Росомаха»?
Влад покачал головой.
– У нашей фирмы нет названия. Она не более чем абонентский ящик… Раньше мы сидели в другом месте, но недавно они сняли новое помещение…
– Кто –
– Не знаю. Дирекция.
Кис помолчал. Ему казалось, что сидящий напротив человек сейчас говорит правду.
– Ты, Влад, нелюбопытен, – бросил он, удивленно усмехнувшись. – Мне казалось, что человек, потерявший память, должен стараться разузнать максимум о себе и о людях, которые его окружают. Что-то вроде сироты из детдома, который пытается разузнать правду о своих родителях, найти свои корни, так сказать… Нет?
– Ты не понимаешь, – хмуро отозвался Влад. – Не понимаешь и не поймешь никогда!
Он повернулся к Алексею спиной, выключил газ, прихватил ухваткой сковородку с обжаренной лапшой и золотистыми сосисками с лепестками. Поставил ее на стол, сел, забрал щипцами изрядную порцию лапши и бухнул ее на тарелку детективу.
– Тебе сколько сосисок? – В голосе его звучало раздражение.
– Четыре.
На сковородке было восемь. Влад выложил ему в тарелку запрошенное количество, подвинул детективу горчицу.
– Я устал! – вдруг закричал он. – Вы знаете, что такое, когда человек устал?! Когда ваши мозги похожи на неисправный телевизор, где на экране только бегущие полоски цвета, перерубленные черным кривым зигзагом?! И шум, гадкий шум в ушах? И когда вдруг посреди этого бардака на экране появляется на мгновение нормальный кадр и нормальный звук – на мгновение! – чтобы снова утонуть в шуме и в полосках?!
Он поднялся и подался вперед, словно детектив был виновен в его неисправном «телевизоре».
Алексей немного помолчал. Он, признаться, терялся. Человек этот был явно неуравновешен… И потом, только что был на «ты» – теперь снова на «вы»… Кис решил сохранить панибратский тон.
– Не буду врать, это трудно представить… Не хотел бы я оказаться на твоем месте, – добавил Кис сочувственно.
Влад неловко сел обратно на табуретку, словно в крике оставил все свои силы. Положил руки на стол перед собой, сцепил пальцы.
– Я очень устал от этого, – произнес он тихо. – Мгновения воспоминаний, эти ясные кадры в испорченном телевизоре – они как взрывы в голове. Мне уже ничего не хочется вспоминать. Мне от этого больно…
У него появились слезы на глазах, которые так не шли к его большой фигуре, большой голове, к массивным чертам лица.
– У меня не осталось ни одного близкого человека, – надрывно проговорил он, – да и зачем мне, если я забыл тех, кого любил? А может, и не любил никого, а?
Нервы у него были явно не в порядке, да и сам Влад не выглядел здоровым. Желтоватая бледность, слишком сухая кожа, мешки под глазами.
Но было бы глупо уйти сейчас, когда он разговорился.
– Ты своего друга, Владика, совсем не помнишь?
– Хорошо помню Анапу, детство… Мы с одного двора. А дальше все вспышками… Одно лицо накладывается на другое… Я себя-то не помню…
Он утер большим пальцем слезы. Потом потянулся к полке, на которой висел отпечатанный на компьютере лист бумаги, где крупным шрифтом было указано расписание приема лекарств. Влад взял какую-то коробочку, выудил из нее неловкими пальцами маленькую белую таблетку и заглотнул, прихлебнув воды из стакана.
– Это у меня нервное… Я забыл лекарство принять, не обращай внимания, сейчас пройдет. Ты ешь сосиски-то… Тебя как звать?
– Алексей.
– Ну, ешь тогда.
Некоторое время они молча ели. Только один раз, когда Влад подлил водки в обе стопки, Кис поинтересовался, можно ли ему алкоголь с учетом лекарств.
– А что я, их еще спрашивать буду?! Да пошли они все!.. – И Влад услал «их», медиков, надо полагать, довольно-таки далеко.
Кис пожал плечами и выпил. Сосиски с горчицей и лапшой подходили к концу. Он решил, что перерыв в разговоре он выдержал достаточный.
– Ты все-таки глянь на фотки, Влад. – Он выложил их на стол. – Вдруг кого припомнишь? Смотри: вот это Люля. Ты ведь ее помнишь? Еще одна женщина рядом и два мужика… Кто такие?
– Вот это – я. – Влад наложил крупный мизинец с ухоженным ногтем на одно из мужских лиц. – Это Люлька. Это – моя жена. Она погибла в автокатастрофе…
И Кис снова спросил себя, что за человек перед ним. Совсем недавно он никого не узнавал на фотографии. Или не хотел узнавать? Теперь называет всех без запинки… Прикидывается?
– А это, – продолжил Филиппов, наложив палец на еще одно мужское лицо, – Владь…
Он вдруг задумался.
– Нет, наоборот: вот это Владька, а этот вот – я.
– Ты похож сразу на обоих, – заметил Кис.
– Так я же морду себе расквасил об пень! Мне пластическую операцию делали… И кто теперь я? Без памяти и с чужой мордой? Вот скажи мне: который тут я?
Алексей не мог ответить на его вопрос. Фотографий Владика-младшего он не видел. И вычислить методом исключения Влада-старшего он не мог. Надо будет у Люли посмотреть…
– Знаешь, чего врач выдумал? Что у меня раздвоение личности! Это ведь я всех… Я за рулем был, вот как. И теперь у меня чувство вины, и я, – это врач так говорит, – «поселил» Владьку в своем сознании, чтобы не думать, что он умер, и не чувствовать себя убийцей… Вишь как закрутил? Такое бывает, как думаешь?
– Честно говоря, не сталкивался. Наверное, бывает… Владик работал с тобой в фирме?
– Я его туда взял…
– «Взял»? Ты начальником был?
– Ну, порекомендовал… Не знаю.