Ангел в яблоневом саду
Шрифт:
К тому же мне, как и любому человеку, слабому человеку, просто необходимо было выговориться. Мне важно было мнение другого человека о моих поступках. Хотелось, не скрою, услышать, что и другой человек, оказавшись в моей ситуации, повел бы себя подобным образом. Чтобы кто-то сказал мне, что я пока еще не преступник, что просто человек, запутавшийся в своих чувствах, страхах, потерявший на время нравственные ориентиры.
Услышать совет, как мне поступать дальше, как себя вести и что предпринять, чтобы не оказаться за решеткой, – вот что было бы для меня настоящим подарком судьбы.
За тот короткий период времени, что прошел с момента моего бегства и до встречи с Валентиной, я, разумеется, только об этом и думал. И единственным человеком, который мог бы мне
Мне надо было прийти в себя и все хорошенько обдумать. Вот почему я, оказавшись в Идолге, решил спрятаться на время, затаиться, чтобы уже оттуда, с помощью Людмилы или кого-нибудь другого попытаться найти нужного мне человека.
Почему я сбежал? На самом-то деле меня спровоцировала на этот поступок незапертая дверь кабинета следователя. Вот и все. Но можно же было придумать все, что угодно. К примеру, сказать, что это сам следователь предложил мне это за определенную сумму, которую я пообещал ему. Или же, наоборот, следователь решил повесить на меня убийство или изнасилование и что он шантажировал меня, вымогал взятку. И я сбежал лишь для того, чтобы сообщить об этом его начальству… Словом, на большее моей фантазии не хватало. Но юристы, люди, съевшие на подобных делах собаку, настоящие профессионалы, могли бы выдумать версию поинтереснее, поубедительнее моих.
Дом Валентины успокоил меня. Оказавшись в тихой комнате, на кровати, укрывшись одеялом, я словно укрылся на время и от своих проблем. Я крепко уснул. А когда проснулся и увидел Валю, в глазах которой читалась пробуждавшаяся любовь, я понял, что сама судьба привела меня к ней. И что она непременно поможет мне. Что вместе с ней мы все сделаем правильно.
Появление Надежды застало меня врасплох. Еще одна сельская нимфа. И тоже хороша, уверена в себе, расторопна и умна. Ревность, блеснувшая в глазах Валентины, вызвала у меня легкую усмешку. Намечался веселый и вместе с тем довольно опасный водевиль. Мне показалось даже, что судьба моя, забыв обо мне, сама стремится к какой-то только ей известной цели, хохоча при этом и издеваясь над здравым рассудком. Спрашивается, зачем понадобилось Вале рассказывать потом всю правду обо мне Наде? По устоявшейся привычке делиться новостями друг с дружкой? Или она приняла это решение, рассудив, что, посвятив в нашу тайну подружку, мы станем сильнее? Что нас уже будет трое, мол, три головы лучше, чем одна? Возможно, она была права, поскольку Надя, заподозрив что-то, а именно мое желание хранить тайну моего местонахождения от жителей Идолги, не стала бы молчать и рано или поздно все равно выпытала бы правду обо мне. Но теперь-то что говорить? Дело было сделано. И две женщины принялись с рвением опекать меня.
Мой роман с Валентиной для Надежды являлся по-своему официальным. То есть Валя не скрывала, что у нас с ней близкие отношения, что мы – любовники. А потому, следуя правилам, установленным между подругами, Надя не имела права посягать на меня. Тем более что у нее уже был любовник, ее бывший муж Борис.
Вот так все и начиналось. А как уж вышло, что у меня завязались отношения и с Надеждой, я и сам не понял. У нас была тайна на троих, и любовь получилась тоже на троих. И я понимал, что в один прекрасный день, когда у меня созреет план моего возвращения в настоящую жизнь, когда на руках у меня будут какие-то
Стыдно сказать, но это скрываемое ими соперничество, эта игра, которая, я чувствовал, не могла довести нас до добра и была опасна, скрашивала мою жизнь в этом вынужденном затворничестве. Я любил обеих женщин и находил их обеих прекрасными. Я был благодарен им за их заботу, за нежность, за желание помочь мне.
Однако время шло, а никаких сдвигов в моем деле не ощущалось. Женщины время от времени ездили в город, пытались найти адвокатов, юристов, которые могли бы помочь мне избежать уголовного наказания. Юрист должен был быть опытным, с авантюрной жилкой, умным и надежным. Деньги, чтобы заплатить следователю или прокурору, у меня были. И я каждый раз ждал новостей, надеялся, пока наконец не понял, что я напрасно жду от своих дам того, чего они, в принципе, дать мне не могут. Вернее, не хотят. Значит, понимали, что стоит мне выйти на свободу, сбросив с себя уголовную сеть, как я вернусь в свою прежнюю жизнь и растворюсь там.
Обещал ли я им рай? Конечно, обещал. Каждой – отдельный рай, подтвержденный штампом в паспорте. Замужество, дети… Я говорил им то, что они хотели слышать. И подчас ловил себя на том, что я и сам уже начинаю во все это верить. Это было как фильм, где мне отведена главная роль. Фильм, где прожитая мною жизнь была как сон, после которого хоть и просыпаешься в холодном поту, но все равно знаешь, что это сон, неправда, что впереди тебя ждет мирный, привычный день.
17. Соня Карасева
Все в Идолге знают об их свиданиях. И только мой муж наивно полагает, что его встречи с Надькой – большая тайна.
Раз в неделю он превращается в чужого мне человека, в предателя. Тщательно бреется, носится по дому в поисках белых трусов, белых носков, белых брюк и белой рубашки. Понятное дело, это в теплое время года. Зимой же он едет на свидание к своей бывшей в голубом итальянском свитере. Он говорит, что сам его купил, но я не верю. Бориса не затащишь в магазин, он вообще ничего не понимает в покупках. Думаю, это подарок Надьки.
Он регулярно пьет свои таблетки, что ему уролог прописал.
– Опять в графине воды нет! – кричит на меня, запивая не нужный ему «Простамол» и мысленно уже находясь далеко от дома. В пяти километрах.
У него нет никакого простатита, есть только страх, что он появится у него, как у всех его друзей. Иногда мне кажется, что он в своем стремлении как-то загладить свою вину перед бывшей женой забывает о своих обязанностях передо мной, перед его настоящей женой. А потому дня за три начинает явно пренебрегать мною, выдумывая массу различных причин, словно копит свои мужские силы для Надьки. В такие дни я чувствую себя обманутой. Уставшая за целый день беготни по дому, по хозяйству, не чувствуя под собой ног, вся измочаленная, я нахожу успокоение в том, что, пока мой муж спит, собираясь с духом и с физическими силами, чтобы изменить мне, предать меня, отлеживаюсь в ванне.
Слава богу, у нас хороший дом с прекрасной ванной. Лежа почти по уши в ароматной пене и отпивая из хрустального фужера свое любимое красное вино, я представляю себя в другой жизни, более спокойной и благополучной. Где нет места измене и тем страхам остаться одной, которые то и дело накрывают меня с головой.
Я часто спрашиваю себя, может, вовсе и не чувство вины движет Борисом, когда он отправляется на свидание к своей бывшей, а все-таки любовь?
Я знаю, многие считают, что он женился на мне из-за денег. Да, по сути, все так и говорят за моей спиной. Но никто не знает, каким бывает со мной Борис, нежным, любящим. Как он любит наших деток. Никто не слышит, какие он мне говорит слова, когда мы остаемся одни в нашей спальне, когда он чувствует себя по-настоящему счастливым. Но если так, говорю я себе, то тогда зачем же он причиняет такую боль, когда отправляется на свидание с Надькой?