Ангел
Шрифт:
По какой-то причине осознание этого выбило почву у меня из-под ног.
— Ангел, я не мог признаться в этом себе, но я всегда хотел тебя. Полагаю, мое подсознание разобралось в моих чувствах немного быстрее меня.
Прежде, чем он договорил, я начал двигаться. Обнял руками за шею, притянул к себе и обрушил свои губы поверх его. Все, что я хотел сказать, было вложено в этот поцелуй: спасибо тебе, я люблю тебя, и, конечно, я, блядь, знал это.
— Это лучший подарок, что мне когда-либо
— Рад, что он тебе нравится.
— Я люблю его.
— Ангел?
— Х-м-м?
— Отправляйся туда и сыграй мне что-нибудь.
Я улыбнулся и оставил еще один быстрый поцелуй на его губах. Вайпер шлепнул меня по заднице, когда я запрыгнул на сцену. К приподнятой платформе вели ступеньки, и я преодолевал их по две за шаг, желая поскорее добраться. Достигнув вершины, мне пришлось запрокинуть голову назад, чтобы полностью охватить взглядом крылья.
Находясь так близко, я мог рассмотреть все детали. Каждое перо переливалось. Я протянул руку, чтобы потрогать — они оказались даже мягче, чем я думал. Из зала казалось, словно крылья вырастают из пола, но в действительности они прикреплялись по бокам рояля и стекали вниз, оплетая платформу. Корпус рояля почти ослеплял. Сияющий, ослепительно белый, словно каждый сантиметр отделан бриллиантовой крошкой.
У меня перехватило дыхание, я не решался прикоснуться к нему. Пришлось Вайперу позвать меня и приказать усадить мою задницу за инструмент и пригрозить, что иначе он сам поднимется и заставит меня сделать это.
«Властный ублюдок», — подумал я с улыбкой.
Я обошел рояль и осторожно вытащил подбитую белой кожей скамейку. Я не мог видеть реакцию Вайпера, когда сел, потому что оказался лицом к задней стене. Зал увидит меня со спины. Могу только представить, как буду выглядеть между потрясающими крыльями. Словно они — часть меня.
Я мягко пробежался пальцами по клавишам, к которым никто никогда не прикасался, и звуки, которые полились, были настолько плавными и идеально настроенными, что я заиграл «Приглашение».
Я откинул голову назад, когда заиграл риф (прим.: небольшая ритмическая фигура, часто служащая сопровождением к сольной импровизации), погружаясь в величественную обстановку. Я представил, как играю это каждый вечер перед тысячами людей. И тогда… я представил, как играю обнаженный перед аудиторией из одного человека.
ГЛАВА 21
ВАЙПЕР
Едва Хейло занял место на кожаном сиденье и опустил руки на клавиши рояля, я понял, что и не заметил, что все это время стоял, затаив дыхание. С того места в центре склада, где я находился, Хейло смотрелся именно так, как я представлял — величественным нереальным ангелом, который, наконец, получил свои крылья. И в этот момент у меня перехватило дыхание.
Рояль поражал своим великолепием. Один размах крыльев чего стоил — невероятно и просто потрясающе. Но абсолютная элегантность и мастерство, с которыми создали эту уникальную вещь, были тем, что
Боже, я люблю его! И если раньше от этой мысли меня бросало в холодный пот, то теперь она успокаивала ту часть меня, которая была такой беспокойной, такой… неудовлетворенной, несмотря на ту невероятную жизнь, которую я вел.
Это правда была ирония судьбы, что появился Ангел, и я влюбился так быстро и так сильно. Не, ну если серьезно: каковы шансы, что кто-то настолько прекрасный и чертовски чистый отдаст свое сердце такому, как я. Но Хейло рискнул. И теперь я ждал, пока он опробует инструмент, чтобы узнать, на что будет похож его первый полет.
Когда лучи софитов осветили золотистые локоны, и Хейло опустил пальцы на клавиши и заиграл вступительную часть к «Приглашению», у меня внутри все затрепетало.
Иисусе! В первый раз я услышал, как он играет эту мелодию в маленьком баре Саванны, и уже тогда я понял — это что-то особенное. Но в этом огромном пространстве с прекрасным роялем и динамиками, настроенными на ударные, я увидел и услышал волшебство.
И Хейло, словно прочувствовав меня, откинул голову назад, нажал ногой на педаль, а его пальцы запорхали по клавишам, подводя мелодию к припеву.
Я никогда не видел ничего подобного. Страстный, талантливый и на сто процентов на своем месте. И когда он сделал переход ко второму куплету, я обнаружил, как подхожу к нему, чтобы быть ближе к ангелу, что освещает тьму.
Я с легкостью запрыгнул на середину сцены. Хейло поерзал на сиденье и склонил голову над клавишами. Он завораживал своей сосредоточенностью. Мастерство, которым он владел, делало его еще более сексуальным, если подобное только возможно, и я не мог оторвать от него взгляд. Ухватившись за тонкие черные перила лестницы, ведущей к нему, я стремительно поднялся.
Забравшись на платформу и обойдя ближайшее огромное крыло, я встал позади рояля и посмотрел на Хейло, начинающего финальный припев.
Его локоны упали вперед, обрамляя лицо, кончиком языка он поигрывал с верхней губой, как делал всегда, когда был сконцентрирован или погружен в свои мысли. Его прекрасные глаза были закрыты, как будто он находился в другом времени или, возможно, в другой реальности — настолько неземным он казался. Хейло доиграл последний кусок. Пальцы замерли, тишина снова наполнила склад, и мой Ангел, наконец, открыл глаза.
Осматривая рояль, его глаза излучали чистое, неразбавленное удовольствие. И когда Хейло, наконец, поднял взгляд и заметил меня, стоящего напротив, он вздохнул.
Его щеки порозовели, адреналин все еще пульсировал в его венах. Я медленно направился к нему, и удовольствие в его взгляде сменилось совсем другими эмоциями.
Любовь. Жажда. Возбуждение. Все это, смешанное со здоровой дозой волнения, вертелось в глазах моего Ангела, и стоило мне обойти второе крыло и остановиться перед ним, Хейло подвинулся и посмотрел на меня. Я был близок к тому, чтобы упасть на колени.