Ангельский Гнев
Шрифт:
И он был прав.
Мы многое узнали о природе магии и первородных Бессмертных, но не могли поделиться этим знанием ни с кем. Потому что люди не готовы к такой магии. Они боялись того, чего не понимали. Они ненавидели всё, что подрывало основы их веры.
Мы оба знали, что Легион очень хотел бы знать о нашем растущем запасе Бессмертного оружия. Мне нужно найти способ скрыть истинную природу новых кинжалов. Раньше Никс позволила каждому из нас владеть одним из бессмертных кинжалов, но она никогда не разрешит нам иметь пять. Она захочет перераспределить
Трансформирующее заклинание. Оно должно было скрыть три новых кинжала. Но это должно быть очень сильное заклинание. Маскировка чего-то столь же мощного, как Бессмертная магия, была… хитрой. Большинство людей назвали бы такую задачу невыполнимой, но я не относилась к большинству людей. Я была упряма и оптимистична. Я отказывалась признавать, что есть что-то невозможное.
Я снова переключила своё внимание на Дамиэля. Он по-прежнему наблюдал за мной. Я чувствовала себя так, словно застыла под взором Мастера-Дознавателя.
Я положила руки на столешницу и наклонилась вперёд.
— Что-то ещё? — холодно спросила я у него.
— Почему ты считаешь необходимым держать между нами большой письменный стол? Боишься, что я могу подойти слишком близко?
— Если ты подойдёшь слишком близко, я дам тебе знать. С применением силы, если понадобится.
Он на мгновение замолчал, а потом сказал:
— Ты до сих пор злишься на меня.
— Какое это имеет значение? — я вздохнула.
— Для меня это важно. Я расстроил тебя. Мне нужно это исправить.
— Ты не можешь исправить абсолютно все на свете, Дамиэль.
— Конечно, могу. Нет ничего невозможного. Ты как никто другой должна это знать.
— Кажется, я должна скорректировать свою философию: нет ничего невозможного, кроме ангелов. Ангелы совершенно невозможные.
— Ты же не серьёзно.
— Ещё как серьёзно, — я побарабанила пальцами по столу. — Ты сожалеешь о том, что так упёрся?
— Я не упёрся. Я был твёрдым.
— Ты пытался не допустить меня до сражения.
— Я просто пытался уберечь тебя. Нам предстояло очень опасное сражение. Я не хотел, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Я ему верила. Он присматривал за мной со времени нашей первой совместной миссии.
Но это не означало, что я не злилась на него. Его намерения, возможно, и были хорошими, но исполнение их было совершенно паршивым.
— Это взаимно, — сказала я ему. — Тебе никогда не приходило в голову, что я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось?
— Тебе не всё равно, — в его глазах промелькнуло какое-то незнакомое мне чувство.
— Конечно, мне не всё равно, полковник Твердолобый. Но когда дело принимает тяжёлый оборот, я отказываюсь прятаться в сторонке, где я бессильна помочь тебе. Я не буду такой ни для кого, даже для мужчины, которого я люблю. Если ты хочешь быть со мной, ты должен принять это. Ты должен
Его губы расплылись в счастливой улыбке.
— Ты любишь меня.
Я поняла, что действительно сказала это. Слова просто сорвались с языка.
Он признался мне в любви, но я не признавала свою любовь к нему, даже самой себе. Но только не сейчас. Ну что ж, самое время мне сознаться в этом.
— Да. Это так. Я люблю тебя, Дамиэль Драгонсайр.
Мы пометили друг друга. Это было гораздо больше, чем просто физическое действие. Это было нечто большее, чем просто собственничество. Всё это рождено из любви. Его любви. И моей тоже. Из любви, которую мы разделяли.
Одним плавным, лёгким движением он перепрыгнул через мой стол. Его руки оказались на моей спине, притягивая меня ближе. Моя грудь ударилась о его грудь. Он поцеловал меня. Я поцеловала его в ответ. И мы просто растворились друг в друге.
— Дамиэль, — произнесла я, задыхаясь.
Он мягко поцеловал меня в губы.
— Да, мой ангел?
— Ты ещё не… — я поцеловала его в губы. — …ответил на мой вопрос, В щеку. — Ты можешь принять меня такой, какая я есть? — в подбородок. — Ты можешь позволить мне сражаться рядом с тобой… — мои губы прошлись поцелуями по его шее. — …что бы ни случилось?
Он провёл ладонями по моему лицу.
— Да, — сказал он, встретившись со мной взглядом.
Меня охватило удивление. Должно быть, это был первый раз, когда Дамиэль Драгонсайр подчинился чьей-то воле. Это была самая романтичная вещь, которую я когда-либо видела. И самая соблазнительная. Я грубо схватила его и впечатала в стену. Та задрожала.
Его пальцы пробежались по моей спине, впиваясь в кожу. Затем опустились ниже, чтобы лечь на мои бёдра.
— Я не мог не заметить, что ты перенесла меня в свой кабинет.
Я тут же сорвала с него рубашку.
— Я была зла на тебя.
— А теперь? — его пальцы наполовину расстегнули молнию моего спортивного топа; мои груди оперлись в натянувшуюся ткань, угрожая вырваться наружу. — Ты уже простила меня? — он расстегнул молнию на топе до самого низа… и отбросил его в сторону.
— Я ещё не решила, — сказала я с лукавой улыбкой, выгибая спину.
Его взгляд упал на мои груди.
— Думаю, тебе нужно убедить меня.
— С радостью, — прорычал он.
Его руки обхватили мои бёдра, поднимая меня на стол. Аккуратный стаканчик с идеально заточенными карандашами опрокинулся, и они покатились во все стороны.
— Я в твоём распоряжении, мой ангел, — сказал Дамиэль.
Он стянул с меня шорты.
— В твоей власти.
В мгновение ока он оказался внутри меня.
— Моё сердце принадлежит тебе. Навсегда, — пылко заявил он, глядя мне в глаза и сжимая меня так, словно боялся отпустить.
Всё, кроме Дамиэля, расплывалось, исчезая из поля зрения, пока не исчезло совсем. Пока в этом мире или в любом другом не осталось ничего, кроме нас двоих.