Ангелы ада. Смерть любопытной. Палач: Новая война
Шрифт:
— «Стоуни Мэн». «Стоуни Мэн — один», — ответил Болан.
Лакония откинулся назад.
— Слава Богу, — пробормотал он.
— Ну? — повернулся Мак к девушке.
Девушка отрицательно покачала головой.
— Я… я не могу помочь вам. Я… я боюсь того, что сделает со мной Хатиб, если он когда-нибудь узнает. Но я не буду пытаться остановить вас.
— Она… на нее можно положиться, — выдохнул Лакония, усилие причинило ему слишком сильную боль.
— Она может поднять тревогу, как только выберется отсюда, — резко проговорил
— Обещаю. Лучше я поклянусь на священном Коране, что не подниму на ноги лагерь, — запротестовала девушка.
Она умоляла Волана поверить ей, вручить свою жизнь в ее руки.
Конечно, она была революционеркой и она действовала совместно с одним из самых жестоких из них — Хатибом аль Сулейманом. А Волану было известно, что женщины в революционном движении были обычно более фанатичны, более преданны, более тверды в своих убеждениях.
И все же…
Он сам сегодня видел, как она спорила с арабским боссом. Он видел, как она носила воду измученному пытками секретному агенту. Он видел, как она вытирала искаженное страданиями лицо Лаконии, пытаясь хоть как-то смягчить его боль.
И сейчас он снова видел, как она это делала еще раз, тайно оказывая помощь и поддержку человеку, который должен был быть ее врагом.
Самым главным было другое. Слова, сказанные ею Лаконии, те слова, которые она говорила, не зная, что ее подслушивает Болан, эти слова поведали ему: девушка не была уже столь стойкой, как она о себе думала. Возможно, впервые в жизни она лицом к лицу столкнулась с тем, что значит лично участвовать в пытке другого человека.
Конечно, она научилась подкладывать бомбы, которые потом поднимали на воздух здания и убивали дюжину или более людей.
Но одно было поступать так — и находиться на расстоянии нескольких миль, когда это происходило, — и совсем другое дело, когда в твоем присутствии режут острыми, как бритва, ножами человеческую плоть, видеть струи ярко-красной крови и слышать крики ужаса и боли.
Не многие могли выдержать это зрелище, не почувствовав при этом крайнего отвращения.
Для Сорайи, очевидно, это было слишком много.
Как называется у психологов состояние, в котором сейчас она находилась?
Да… кризис личностиі
Девушка ждала, ее огромные овальные глаза отражали свет фонарика, и Болан вдруг понял, что их могут схватить, что она вручала ему свою жизнь точно так же, как он вручал ей свою, в случае принятия ее предложения.
Доверие.
Черт возьми, оно ведь должно быть взаимным?
Мак Болан принял решение.
— Как вас зовут?
— Сорайя. Сорайя Насер.
— Хорошо, Сорайя. Договорились. Он может передвигаться?
Она пожала плечами.
— С ним очень бесчеловечно обращались. У меня нет бинтов. Я сделала все, что могла. Сейчас его жизнь в руках Аллаха… и ваших!
Мак нагнулся над койкой. Мягким, но сильным движением он поднял Лаконию и забросил его на плечо, как это делают пожарные.
Сорайя пошла к двери. Заколебалась. Вернулась назад.
— Как вы попали в лагерь? — спросила она.
— Я перерезал колючую проволоку позади бетонного здания.
— Вы хотели бы уйти тем же путем?
— Да.
— Тогда все в порядке. Сначала выйду я. Если я увижу кого-нибудь на территории лагеря, то окликну их. Если вы услышите мой голос, тогда знайте, что приближается опасность.
Не ожидая от великана ответа, она растворилась в темноте.
Ну, что ты можешь знать? — подумал Волан. Несмотря на то, что она говорила минуту тому назад, она собиралась помочь ему, если только не лгала!
Волан направился к двери. Перед ним лежала открытая темная площадка лагеря. Легкий дождь бил по ее поверхности, окрашивая землю в черный цвет. Сорайи нигде не было видно. Возможно, она свернула за угол.
Наступило время уходить. Время высунуть свою шею. Время выяснить, поступил ли он правильно, поверив девушке, или же она обманула его!
Тяжелый пистолет сорок четвертого калибра появился у него в руке. Мак снял его с предохранителя и насторожился.
Был только один способ выяснить это.
Палач сделал первый шаг, выйдя из помещения в ожидавшую его черную неизвестность.
ГЛАВА 10
Порывы ветра швыряли в лицо Волану мелкую водяную пыль, заставляя его прищуриваться. Его способность видеть ночью все еще сохранилась, потому что в постройке он пользовался фонариком с красным фильтром. Болан проскользнул вдоль наружной стены к бетонному зданию и намеченному маршруту побега.
Сорайи нигде не было видно.
Он крепче сжал рукоятку автоматического «Магну-ма», все его обостренные чувства были готовы среагировать на первые звуки погони.
Тишина.
Он зашел за заднюю стену; Лакония безжизненно висел у него на плече. Болан знал, что бедняга отключился. Ну что ж, может, это и лучше. Так он не почувствует боль от ран.
Мертвый часовой все еще лежал там, где его положил Болан. Готовясь к последнему броску через проволочное заграждение, Мак сделал глубокий вдох. Слабый шум заставил его насторожиться. Он напрягся, дуло пистолета сорок четвертого калибра дернулось вверх, а палец крепко обхватил спусковой крючок.
— Это я… Сорайя.
Силуэт девушки возник из темноты, когда он услышал ее шепот.
— Я чуть было не убил вас, — приглушенно сказал Болан.
Девушка приблизилась к нему.
— И убили бы себя, — сказала она. — Если бы вы нажали на курок, звук выстрела поднял бы на ноги весь лагерь.
Сорайя кивком указала на тело часового, распростертое на земле.
— Его нельзя оставлять, — прошептала она. Болан уловил страх в ее голосе. — Его найдут и организуют погоню за вами.