Ангелы ада. Смерть любопытной. Палач: Новая война
Шрифт:
— О'кей, понял. Рисковать не будем. На всякий случай пошли туда патрульную машину, сирену не включать. Я выезжаю. — Мендоса положил трубку, открыл верхний ящик шкафа и достал револьвер — «полицейский специальный», 3 8-го калибра, потянулся за шляпой.
— Луис, — сказала Элисон, стоя в дверях. Взгляд ее был прикован к оружию. — Ты никогда не берешь, если это не…
— Женщины, — ответил он, — вы сразу ударяетесь в панику. Не беспокойся, chica. Я говорил Арту — только добродетельные умирают молодыми, но, сдается мне, я не был слишком добродетелен в последнее время. — Он поцеловал ее долгим, неторопливым поцелуем. — Займись
— Да, — сказала она. Ее каре-зеленые глаза потемнели. — Хоть и глупо это говорить, но будь осторожен.
— Я всегда осторожен. Вот уже двадцать лет, в прошлом месяце исполнилось, как я осторожничаю. Я вернусь. — Он снова поцеловал ее и вышел.
Элисон оглядела чертежи, разбросанные по дивану. Каждый раз, как он уходит, подумала она, когда целиком отдает свое жалованье в полицейский пенсионный фонд, потому что сам в нем не нуждается, всегда, когда его нет дома, ты сидишь и ждешь, ждешь, ждешь, что придет кто-нибудь неловкий и вежливый и скажет: простите, но вы должны меня выслушать… Она собрала бумаги и механически сложила их в небольшую аккуратную стопку.
Муж рассказал ей, улыбаясь, про сержанта Паллисера и Роберту Сильверман. Элисон вдруг захотелось позвонить Роберте и сказать: не надо. Не связывайся с одним из них. Всякий раз, когда они уходят с оружием в кобуре, они укорачивают тебе жизнь.
Ничего не случится. Он придет домой, достанет неразряженный револьвер и все ей расскажет.
Они построят дом на авеню Большой Молнии, проживут там сорок лет, родят четверых детей (она решила — четверых) и еще будут нянчиться с внуками.
А оружие — просто для уверенности.
Он подъехал к дому на Мак-Кадден Плэйс одновременно с черно-белой патрульной машиной. Мендоса в три секунды выскочил из «феррари» и подошел к двум полисменам в синей форме.
— Полегче и потише, ребята, — сказал он, — неизвестно, что там у нас. — Он представился. — Давайте сперва посмотрим. — Арден еще здесь, «чевви» стоял на подъездной дорожке и машина Дуайера — у соседнего дома.
По лужайке они тихо подошли к дому. До них доносился чей-то голос: теплый летний вечер, окна открыты. Дом представлял собой типичное калифорнийское бунгало с узким крыльцом, сверху и с боков увитое виноградом. Лампочка над дверью не горела; полицейских скрывала глубокая тень. Они поднялись по трем цементным ступеням на крыльцо.
— Травля! — слышался голос, высокий и истеричный. — Майк говорил… Я не могу это больше выносить, просто не могу… Вы следите за мной, будто я преступник или еще кто… Я не собираюсь это больше терпеть… я… я… я… Стой спокойно! Не приближайся ко мне, не пытайся…
Каждое из окон по обе стороны входной двери состояло из широкой рамы и открывающейся внутрь боковой фрамуги. Мендоса мягко отодвинул в сторону патрульных, скользнул к ближайшему открытому окну с занавеской и сбоку заглянул внутрь. Отсюда ему не было видно Ардена: часть комнаты возле входной двери не просматривалась. Он смог разглядеть миссис Арден, сидящую в кресле напротив него, и Дуайера. К креслу была прислонена трость миссис Арден. Добрая глупая женщина с седыми волосами и заурядной внешностью, полная, около шестидесяти лет. На ее лице застыло недоверчивое выражение. С правой стороны комнаты, в узкой стене — кирпичный камин. Подле него стоял Дуайер, напряженный и собранный. По рукаву мятого светло-серого летнего костюма Дуайера расплылось красное пятно, правая рука висела как плеть. Но его глаза смотрели внимательно, он сохранял твердый рассудок, хоть и прислонился к каминной полке.
Мендоса отступил назад и скользнул, пригнувшись, к другому окну. Отсюда открывалась другая часть комнаты. Виднелся сводчатый проход, вероятно, между гостиной и столовой. Прямо в проходе стоял Джордж Арден. Его побледневшее лицо было в испарине, он дрожал. Револьвер в его руках, направленный на Дуайера, ходил из стороны в сторону.
— Скрылся! — говорил Арден. — Он скрылся, удрал и бросил меня — расхлебывать. Я искал его, о Боже… после того, как этот полицейский сказал… Но он сбежал, он знал, что они… Оставил все на меня одного, и я… О, Майк! Я не могу… не могу… Стой спокойно! У меня еще есть патроны…
— Джордж, — говорила миссис Арден. — Джордж, я не понимаю. Кто этот человек? Почему ты… Это пистолет твоего дедушки, я и не знала, что где-то есть к нему патроны. Джордж, будь же осторожен… я не понимаю…
Мендоса разглядел старый кольт. Шестизарядный револьвер 45-го калибра. Еще он увидел, что револьвер заряжен: в нем открытый барабан, и можно с первого взгляда определить — пустой он или нет. По крайней мере, один заряд. Может быть, еще четыре. Одна пуля, видимо, выпущена в Берта. А соседи, конечно, приняли выстрелы за автомобильные выхлопы.
Очень неудобное место. В этих проклятых бунгало нет прихожей. Входная дверь, даже если она не заперта, открывается прямо в комнату, примерно в шести футах от Джорджа Ардена. Ему как раз хватит времени и расстояния, чтобы повернуться и в упор выстрелить в любого, кто попытается войти, даже если делать это быстро. Окна в столовой, за спиной Ардена, бесполезны: недостаточно широки, не пролезешь. Да и миссис Арден попадет на линию огня.
Что за неуравновешенный, невротический народ — эти гомики проклятые, думал Мендоса. Он отодвинулся назад, тронул за руку одного из полицейских. Они тихо отошли на лужайку.
— Попробуй сзади. Хорошо, если удастся проникнуть внутрь без шума.
Человек исчез. Мендоса вернулся на крыльцо. Чем скорее Дуайер попадет к доктору, тем лучше. В последний год Берту что-то уж слишком часто достается.
— Просто исчез и бросил меня, сбежал!.. Подсматривают из-за угла… доносят… Какого черта, просто потому что мы другие! — Арден почти рыдал, по его белому как мел лицу текли слезы. — Ты еще, со своей Маргарет! — набросился он на мать. — Ты никогда не понимала… А, к черту Маргарет, теперь это кончено, но… Словно мы уроды какие-то, я не могу больше этого выносить… И Майк исчез, я не могу найти Майка, он бы мне сказал… Убью себя, прежде чем… Всех вас убью, всех, а потом уж себя… Я просто не могу больше выносить травли, я… Не двигайся! Ты мне не веришь! Думаешь, у меня кишка тонка — так нет! Что там? —
Он резко обернулся, Дуайер левой рукой неловко потянулся к револьверу.
Слишком медленно — Мендоса видел, что Берт не успеет. Арден бросил взгляд через плечо на Дуайера и выстрелил. Но он стрелял быстро, не целясь, и пуля разнесла китайский орнамент над камином. Интересно, теперь соседи прибегут? Мендоса не хотел соседей: дураки чертовы, так и лезут под выстрелы. Этот псих, этот ничтожный ублюдок Арден страшно его раздражал. Он достал свой револьвер.
— Джордж, дорогой, я не… Джордж, насилие… — миссис Арден пыталась встать с кресла.