Ангелы на кончике иглы
Шрифт:
– Как это что?! Давай вступим…
– Куда?
– В брак, куда же еще?
– А потом?
– Потом?… Ты заставляешь меня краснеть, Надя. Потом у всех бывает одно и то же.
– Вот видишь! А я не хочу одного и того же…
– Ну хорошо, согласен! У нас будет наоборот. У всех так, а у нас не так. Только об одном тебя прошу: чтобы дети у нас были, как у всех. Мне надо два. А тебе?
– Мне тоже два.
– Всего четыре. Согласен, Надя! Пошли!
– Куда?
– Опять куда! В ЗАГС.
– Не хочу.
– Хорошо,
Какабадзе протянул Надежде руку. Она отвела ее.
– Ой, Саша, больше не могу. Ладно, давай напишем, только не приставай! Ты слишком серьезно смотришь…
– А это что – плохо, да?
Он поджал губу, обидевшись, как ребенок. Прислонился к стенке, сложив руки на груди. Склонил голову – длинные, курчавые волосы упали на лицо.
– Проходи, – сказал он, не глядя на Надю. – Я знаю, ты мной брезгуешь. Потому что я грузин, да?
Она засмеялась.
– Ты, как маленький. То, что ты грузин, – самое большое твое достоинство.
Александр посмотрел на нее с недоверием.
– Между прочим, ты знаешь, Ягубов – антисемит: он грузин не любит. Я сказал это Рапу, он ответил: «Антисемит – это звучит гордо!» Так вот, если у тебя есть сомнение, прямо скажи!
– Что ты, Сашенька! Я сама мечтала бы быть грузинкой! Но чтобы что-то было, я должна к тебе относиться.
– Как – относиться?
– Просто относиться, и все. А сейчас – не отношусь. Я рыба, понимаешь? Мороженая рыба. Филе. Зачем я тебе? Ты меня придумал, а я – вобла. Видишь, кости торчат. Она провела пальцами по ключицам.
– Филе, вобла, рыбный магазин! – Саша пнул ногой тяжелый кофр. – Я люблю тебя, Надя. И ты будешь меня любить.
– Нет, Саша, нет!
– А вот увидишь! Поедем в Тбилиси, устроим скромную свадьбу, только для самых близких друзей – человек на семьсот, не больше.
– Опять, Саша?
– Ну ладно, ладно! Ждал восемь месяцев и четыре дня – еще подожду…
Какабадзе поскрипел зубами и поднял тяжелый кофр, забитый аппаратурой, три четверти которой никогда не надобилось и носилось для солидности. Распахнув дверь, он ввалился в отдел к Раппопорту.
– Ты, Саша, – приветствовал его Тавров, – наиболее деловой человек в редакционном борделе.
– Вы меня всегда хвалите, Яков Маркыч. За что?
Не стал Раппопорт растолковывать. Вместо этого коротко объяснил что и где снимать. Лучше всего просто сфотографировать работу на тех участках, где идет подготовка к ленинскому субботнику. Снимки пойдут и потом, будто они сняты на субботнике. Желательно сзади видеть плакаты, призывающие туда, куда надо.
– Между прочим, Саша, по редакции ходит рукопись. Ты не видел?
– Ну и вопрос! Прямо так, в лоб, по-стариковски? Если бы я не знал вас, Яков Маркович, я бы подумал, что вы простой стукач, а может, даже осведомитель!
Он приветливо помахал рукой и исчез. Сироткина между тем добежала до конца коридора. Там она едва заметно оглянулась, не смотрит ли Саша ей вслед, и остановилась у двери с надписью «Спецкоры». Она перевела дыхание, поправила кофточку и замерла в нерешительности: входить к Ивлеву или не входить?
26. ИВЛЕВ ВЯЧЕСЛАВ СЕРГЕЕВИЧ
ИЗ АНКЕТЫ ПО УЧЕТУ КАДРОВ
Спецкор при секретариате газеты «Трудовая правда».
Родился 7 января 1935 г. в Москве.
Русский.
Партийность – член КПСС с 1956 г. Партбилет No 6753844. Ранее в КПСС не состоял и не выбывал. Партийное взыскание – строгий выговор с занесением в учетную карточку.
Окончил философский факультет МГУ в 1958 г. Диплом No р-364771.
К судебной ответственности не привлекался. За границей не был, родственников за границей не имеет. Избирательных прав не лишался.
Правительственных наград нет.
Военнообязанный, мл. лейтенант запаса. Билет No НК 4117826.
Семейное положение: женат. Жена – Ивлева А.Д., 1939 г. рождения, сын Вадим 6 лет.
Паспорт VII КH No 1521462, выданный 27 ноября 1965 г. 96 отделением милиции Октябрьского района г. Москвы. Прописан постоянно: Москва, ул. Марии Ульяновой, д. 4, кв. 31. Тел. 230-01-92.
ПОСТУПКИ И ПРОСТУПКИ ИВЛЕВА
– Ма, как ты думаешь, что делать, если твой товарищ говорит не то?
– Надо его поправить, сынок.
– А он смеется. И повторяет!
– Да что повторяет-то?
– Ну, понимаешь, страшные вещи – про Сталина, и вообще…
– Кошмар какой! Уж не Хохряков ли? Конечно, полагается по закону сообщить, иначе ты тоже виноват. Но сообщить тоже страшно. Время такое… Заставят дать показания… А на носу экзамены!
– Что же делать, ма?
– Может, перевоспитать его в коллективе? Поговорите на комитете… Слышал от кого-нибудь да повторил…
– Такое – повторил?!
Умерли Сталин и Готвальд Клемент,Настал исключительно трудный момент.Замерли лица стальные:Когда же умрут остальные?– Замолчи! – мать побледнела. – И дай мне честное комсомольское, что никогда – понял?! – в жизни не повторишь! Я и отцу передавать не буду.
Весной 53-го любимец и надежда учителей Вячеслав Ивлев заканчивал десятый класс. Отличник, комсорг, капитан баскетбольной команды, лучший знаток международного положения, которому директор доверял читать на большой перемене по школьному радио газету. Семья благополучная, родители оба коммунисты. Словом, золотая медаль обеспечена. Колебание только в одном: в университет поступать на исторический или на философский? Вячеслав взял Хохрякова за жабры.