Ангелы тьмы
Шрифт:
— Нет, — категорически возразил Борей.
— Нет?! — взревел Нестор. — Ты хочешь отказаться от нашей надежды на будущее ради мира, который и так уже в огне, и так на грани разрушения?
— Ради мира, который мы поклялись защищать, — напомнил ему Борей. — Мы принесли священный обет отдать наши жизни и хранить планету всеми способами.
— Писцина потеряна! — заявил апотекарий. — Если восстание не уничтожит этот мир, его все равно заполонят орки! Здесь нечего хранить, Борей!
— Мы не уйдем, — упрямо повторил капеллан-дознаватель, опять вспомнив свой спор с Астеляном. — Мы живем, чтобы служить Императору и человечеству, а не Темным Ангелам.
— Это ересь! — заорал Нестор. — Ты отказываешься от собственной присяги на верность?
— Нет, я помню ее! — закричал Борей в ответ. — Мы поклялись защищать Писцину, именно это мы и сделаем. Не имеет значения, придется ли пожертвовать жизнью или даже ценой будет священное геносемя. Долг перекрывает все.
— Я не позволю этого сделать, — сказал Нестор и отступил на шаг к двери. — У меня собственный долг, моя клятва касалась защиты геносемени.
Борей сорвал с ремня Гефеста плазменный пистолет и придавил переключатель активации. Оружие загудело и завибрировало в руке, наполняясь энергией.
— Ты не откроешь эту дверь, брат-апотекарий, — предупредил Борей, прицелившись в голову Нестора.
— Это что — предательство? — Голос Нестора, даже искаженный передающей системой брони, все равно сочился презрением. — Ты убьешь братьев вместо того, чтобы продолжить великий поиск нашего ордена? Ты, капеллан, хранитель традиций, проводник наших душ, скорее убьешь меня, чем искупишь грех десяти тысячелетий? Думаю, нет.
Нестор сделал еще три шага и добрался до покрытого рунами пульта управления порталом. Борей придавил спусковой крючок, шар перегретой плазмы врезался в апотекария и взорвался. Обезглавленный торс с дымящимся обрубком шеи упал ничком и остался лежать на полу возле ворот.
— Никто из нас не уйдет.
Борей вернул пистолет Гефесту.
— Ты же понимаешь, если мы не выйдем из цитадели, то здесь и умрем, — сказал ему технодесантник. — Вирус будет активен еще семьдесят дней. Это на двадцать дней больше срока, в течение которого нас будет поддерживать экосистема брони.
— Я послушаюсь твоих приказаний, брат-капеллан, — произнес Завл. — Если скажешь, что нужно умереть здесь, значит, так тому и быть.
— Отправляйся к Писцине V, пусть судно остается на орбите и защищает планету от любого вторжения, — проинструктировал Сена Назиила по комм-связи Борей, который находился в пункте управления цитаделью. — Никто не должен приземлиться, абсолютно никто. Ты понимаешь?
— Да, лорд Борей, — ответил корабельный офицер.
— Я оставляю закодированное сообщение, — продолжил Борей. — Как только Башня Ангелов доберется сюда, оно должно быть передано великому магистру капелланов Сафану. Вне зависимости от событий последних недель и наших действий, ни тебе, ни экипажу не будут предъявлены никакие обвинения. Благодарю тебя за преданность ордену и усердное выполнение обязанностей.
— Когда вы сможете к нам присоединиться? — спросил его Назиил.
Борей замолчал, он не знал, что ответить.
— Мы с тобой уже не встретимся, — произнес он наконец. — Это мой последний приказ. Великие магистры дадут тебе новое назначение.
— Я не понимаю, мой лорд.
В голосе Назиила послышалось замешательство.
— Ты не обязан ничего понимать, просто выполни приказ, Сен. Уважай орден. Почитай Императора. Славь Льва.
— Славься, Лев! — эхом повторил Назиил, и Борей отключил связь.
Просмотрев данные журнала, он активировал рекордер.
— Говорит капеллан-дознаватель Борей из императорского ордена Темных Ангелов, — начал он. — Это мое последнее сообщение из системы Писцина, в которой я выполнял свои обязанности командира. Древние противники ударили по ордену. Проклятый враг нанес нам жестокую рану. Мы опутаны кознями, которые выходят за рамки нашего понимания. Все, о чем я собираюсь рассказать, касается не только этого мира, не только глухих уголков звездной системы, цепь событий протянулась слишком далеко. Великие и Темные Силы снова принялись за работу, я вижу, как они манипулируют нами и связывают нас по рукам и ногам.
Борей замер, все остальные слова следовало выбирать осторожно.
— Десять тысячелетий мы стремились к искуплению. Мы преследовали Падших, покрывших позором наших братьев, когда те уже стояли на пороге триумфа. Без сомнения, грех серьезный, непростительный, который требует возмещения. Однако в последние дни на свет вышел еще более тяжкий грех. Это грех невежества. Грех повторения прошлых ошибок.
Я спрашиваю себя: что значит быть Темным Ангелом? Значит ли это непременно охотиться за Падшими, ловить тени по темным углам Галактики? Обязан ли Темный Ангел продолжать нашу охоту любой ценой и ставить ее превыше иных клятв и обязательств? Или быть Темным Ангелом значит лгать и плести интриги, чтобы никто не узнал о нашем позоре? Быть может, это значит держать собственных братьев в неведении и скрывать от них прошлое ордена, наше общее, разделенное наследие? Или быть Темным Ангелом все же значит быть космодесантником? Следовать дорогой, которую в дни основания великого Империума Человечества проложили для нас Император и Лев Эль'Джонсон? Охранять человечество, изгонять чужаков, очищать нечистых?
Если наши поступки будут подобны яркому огню в ночи, они станут примером для подражания. Мы воины Императора, стража человечества. Робаут Жиллиман называл нас яркими звездами на небосклоне битвы, которых не коснется самовосхваление. И все же мы, Темные Ангелы, совершаем величайший из грехов. Превыше долга мы ставим самих себя. Мы похоронили свои традиции, скрыли нашу подлинную историю под маской мистицизма и легенды, и все ради того, чтобы ввести других в заблуждение. Мы не яркие звезды, а тени в пустой черноте, и мы не следуем своему предназначению.
Борей замолчал и прислонился к панели, он чувствовал себя усталым. Капеллан понимал, что его не захотят выслушать, да и не смогут, а все потому, что он выступает против самой сути Темных Ангелов.
— В журнале находится полный отчет о катастрофе, постигшей и Писцину, и нас самих. Ответственность я беру на себя. Наши враги знают нас слишком хорошо. Мы сделались собственным проклятием, и козни Падших лишь сделали этот факт явным. Что случилось, то случилось, здесь и сейчас у нас нет иного выхода, придется поступить как должно. Десять тысяч лет назад душу ордена разделили пополам. Принято было говорить: мы и Падшие, свет и тьма — вот две половины. Я получил горький урок, узнав, что это неправда. Утешительная ложь защищает нас от сомнений, вопросов и пугающих ответов. На самом деле нет тут ни света, ни тьмы, есть только оттенки сумерек между ними.