Ангелы тоже люди
Шрифт:
такие. Они приходят именно так, без фанфар, просто со спортивной сумкой «Адидас» в
руке, и остаются навсегда...
Впервые в жизни Станислав Васильевич пребывал в такой растерянности, да что там, в
такой панике! Новости, которые как всегда с размаху вывалила на голову дочь, привели
его в полное замешательство. Он пытался систематизировать свои мысли, но пока это ему
слабо удавалось.
Во-первых, его маленькая Вероничка беременна, и он в ближайшем будущем
дедушкой. Во-вторых, она не собирается замуж за этого, как его там, Данила, а будут они
жить нерасписанные, а ребенок официально родится внебрачным. Университет, конечно
же, побоку. Это только говорится про заочный, но до учебы ли будет молодой мамаше? К
тому же папаша тоже только институт закончил, так что помощи от него не жди. Его
совета, и даже просто мнения, конечно же, никто не спрашивал, хотя и так ясно, что все
бремя материальной ответственности, конечно же, ему придется взять на себя. Впрочем,
Вероника уже заявила, что его денег этот, как его там, Данил, не возьмет, а будет где-то
прирабатывать. Но это же ясно как божий день, что Вероника, привыкшая к хорошей
жизни, его принцесса, долго на гроши не протянет. Вобщем, какой-то бред сумасшедшего.
А еще сегодня этот парень переезжает к ней на квартиру, а завтра они его ждут в гости.
– Вот там и поговорим, - именно так закончила разговор дочь после его бурных реплик и
просто отключила трубку...
А поговорить ему с ней было необходимо, хотя собирался он это сделать совсем по
другому поводу... Ну как ей теперь рассказать о том, что произошло между ним и Таней.
Теперь у нее своих проблем выше головы, а тут еще это... Хотя, как все произошло, он и
сам до конца не совсем понял. Таня ему всегда как дочка была, а секретарш и грудастых
девиц различного плана вокруг него вертелось достаточное колличество, чтобы не быть
голодным... Он, конечно, понимал, что вертелись они не ради него самого, а вокруг денег
и имиджа, это не мешало ему, в свою очередь, использовать их в свое удовольствие. Но
Таня... Это было совсем другое... Он не хотел и не собирался использовать ее. Он вообще
не хотел ее, не видя в ней женщины. А тут она зашла на консультацию растроенная чем-
то, попросила выпить, чтобы расслабиться. Он налил ей и себе виски, спросил что
случилось. Она расплакалась на его плече и стала, глотая слезы, рассказывать, как ей
одиноко, что все ее подруги находят свое счастье, а ее все еще где-то бродит, что она
устала ждать, ей хочется ласки и внимания. Станислав Васильевич пожалел ее, обнял за
плечи, и тут она вдруг сказала, что всю жизнь его любила, только одного, что он всегда
был идеалом мужчины для нее, что всегда всех своих ухажеров сравнивала с ним, и они
явно проигрывали. Она заглянула в глаза своими блестящими от слез большими карими
глазами и попросила поцеловать ее, просто поцеловать. А он, очарованный моментом,
юностью и такой хрупкой беззащитностью девушки, которую он знал, казалось, всю свою
жизнь, а теперь понял, что не знал никогда, поддался очарованию. Он хотел поцеловать ее
просто по-отечески в щеку, но она извернулась и впилась в его губы своими страстными
горячими губами, солеными от слез. И столько нежности и отчаяния было в этом поцелуе,
что он не смог совладать с собой и воспротивиться ей. Поцелуй получился долгим и
жарким, он плавно перетек в следующий, потом Таня расстегнула блузку и положила его
ладонь на свою упругую грудь с твердыми от желания сосками... Вобщем, кто кого взял,
надо бы еще посмотреть... Танюша занималась любовью горячо и самозабвенно, и при
одном воспоминании о том, что они вытворяли, у него опять твердело и горячело в штанах
от желания... Она просила у него прощения, просила ни о чем не жалеть, но дело было
сделано, и чувство вины и раскаяния соседствовало рядом с новым, удивительным и давно
забытым ощущением нежности и заботы. Наверное, последний раз он так чувствовал себя
еще в молодости, когда он ухаживал за мамой Вероники. Это его пугало, потому что такие
чувства он не мог и не должен был испытывать, особенно по отношению к этой девочке,
почти что его дочке. Он твердо решил на следующий же день поговорить с ней, чтобы
объясниться и расставить все по своим местам. Он собирался сказать ей, что впредь не
сможет продолжать занятия, но оплатит хорошего специалиста, который подтянет ее до
нужного уровня, а когда придет время, замолвит словечко, воспользовавшись своими
связями. И еще он хотел попросить ни о чем не говорить Веронике, ведь она такая хрупкая
и невинная. Станислав Васильевич пригласил ее к себе в офис в блестящем высотном
здании в центре Москвы. Она зашла в кабинет, распаленная от ходьбы, с
раскрасневшимися щеками и блестящими глазами, и, с ходу сбросив длинную дубленку,
осталась в одних высоких сапожках на длинных стройных ножках... И Станислав
Васильевич погиб... Как теперь разруливать всю эту ситуацию, он не знал. Его чистая и
наивная дочь беременна от какого-то там проходимца, который даже не удосужился
представиться перед тем, как обрюхатить ее, а сам он спит с ее подружкой, которая ему