Ангелы улиц (сборник)
Шрифт:
– Кстати, – поинтересовался командир, – Яков, вы откуда родом?
– Из-под Винницы я, Иван Захарович, оттуда весь род мой.
– А ты откуда, Василий Петрович, – обратился к Ранцеву ротный.
– Ленинградец я, – был краток наводчик орудия, – а вы, Иван Захарович, откуда?
– Из-под Житомира, – проинформировал всех Трященко, – ох, и красивые места у нас, ребята! Одна охота чего стоит, а рыбалка! Вы представляете, как здорово сидеть на нашем прудике, там такие караси и карпы! Победим врага, всех почту
– Из Пскова я, у нас тоже очень красивый и древний город.
– Земеля, – заулыбались Смирнов и Широков, – и мы псковские, вот ведь как людей война сводит, а раньше и не встречались в родном городе.
– Иван Захарович, – вопросительно посмотрел на командира Василий, – извините меня за то, что спрошу, но если окажется так, что помощь к нам опоздает и будет суждено судьбой нам всем здесь погибнуть, о ком вы вспомните в последнюю минуту?
– О маме, – грустно улыбнулся старший лейтенант, – правда нет её с нами, давно уже Богу душу отдала, а вот что-то вспомнилась она мне сегодня и даже приснилась…
– А я жену вспоминаю, – вмешался в разговор моторист Широков, – ох, и красива же она у меня! Когда по улице идёт, все мужики на неё глазеют!
– А у меня невеста Настя, – грустно как-то сказал Василий, – и если наши не успеют, боюсь, что она так и не станет моей женой…
– Успеют наши, – ободрил лейтенанта Трященко, – должны успеть!
– Командир, – понимающе посмотрел на старшего лейтенанта наводчик орудия, – ты помнишь про спартанцев, которые дрались с врагом при Фермопилах и потрясли мир своим подвигом?
– Помню, – задумчиво посмотрел на Ранцева командир танка, – не сдались они тогда, хотя враг и превосходил их многократно!
– Вот и мы не сдадимся! – глянул на них Габинский. – Как и они когда то…
– В этом даже не сомневайтесь, – кротко улыбнулся командир и выразительно замолчал.
– А все-таки, за что мы бьемся? – как-то неожиданно спросил у всех Смирнов и виновато улыбнулся при этом. – Да знаю, что за Родину, за наш Союз Советских Социалистических Республик, за Россию-матушку, за товарища Сталина, конечно, и народ наш советский!
– За них за всех, – мечтательно выдохнул Широков, – и за ближних своих, и наших потомков, которые будут после нас… Эх! Вот бы знать, какие будут они, наши дети и внуки?
Командир внимательно посмотрел на бойца и неожиданно улыбнулся:
– Какие? Да такие, что даже вообразить нельзя – честные, справедливые; такие, что даже здороваясь с незнакомцем, всегда первые спросят его: «Помочь?»
– Да, – блаженно как-то просиял Широков, – правильно говоришь, командир, правильно, а иначе и быть не может, ибо общество будет такое – справедливое!
Танкисты переглянулись, улыбаясь.
– Эх, покурить бы, – мечтательно произнёс Павел, – хотя
– Да и я бы от папироски не отказался, – поддержал его Яков и покосился на командира, – знаю, знаю, Иван Захарович, нельзя, но уж больно хочется!
– Эх, ребята, – вздохнул Николай Широков, – вы всё о куреве, как заяц о табаке, а я вот дочку свою вспоминаю, красавица она у меня, вся в жену!
После чего весь экипаж задумчиво замолчал. Танкисты думали о своём, только им близком, родном и понятном.
Каждый встречал четвёртое утро войны по-своему: и немцы, и русские, потому как и война была у каждого своя.
– Экипаж, – в танке раздался голос командира, – утро наступило. Как настрой?
– Боевой, командир, – отозвался экипаж, – будем бить врага и дальше!
– Эх, выйти бы да осмотреться, – вздохнул механик-водитель, – что там ночью немчура навзрывала, да и люк хорошо бы открыть, проветрить, а то духота и жарища страшная! Да нельзя, вон сколько фрицев за кустами мелькает, да и снайпера поди на мушке нас держат…
– В этом даже не сомневайся, – подтвердил командир, – рассвело уже, скоро полезут. Отстоим матушку Россию, Родину нашу!
– Отстоим, командир, – улыбнулся Ранцев, – за наших любимых, за жизнь на земле, всё сдюжим, всё вытерпим, командир!
Экипаж танка улыбался.
Утром полковник Раус, получив заслуженную взбучку от генерал-полковника Гёпнера за то, что до сих пор не разблокирована дорога Расейняй-Шилува, принял решение вызвать авиацию на подавление советского танка, который и не думал выбрасывать белый флаг и сдаваться.
Прилетевшая пара пикировщиков «Юнкерс-87» сбросывала на танк авиабомбы, которые оставляли на земле глубокие воронки и били танк осколками.
Но, видимо, и вчера, и сегодня Бог был на стороне русских, и, хранимый неведомым русским Богом, танк устоял и на этот раз!
Бомбёжка не принесла никаких результатов! Проклятый танк был неуязвим и поблёскивал на солнце своей несокрушимой стальной мощью!
Раус прекрасно понимал, что если он не уничтожит танк, генерал Гёпнер лично сорвёт с него погоны, и это правильно, потому что планы всей дивизии вермахта трещали по швам из-за этого треклятого танка!
Война против этого русского танка превратилась в личную войну и вендетту полковника Рауса, уже выходила за всякие рамки и была похожа на какую-то чудовищную фантасмагорию.
Поэтому Раус вызвал к себе майора Шенка и приказал ему бросить против русских весь 65-й танковый батальон!
– Господин полковник! – удивился майор Шенк. – Но разве это возможно?! Чтобы целый батальон дрался с одним единственным танком! Это не по-рыцарски и не по правилам войны! У меня в батальоне до пятидесяти боевых машин, их всех бросить против одного танка?!