Англичанка г…

Шопперт Андрей Готлибович

Кох поднял револьвер и выстрелил. И ничего не произошло. Нет, выстрел грянул, он почувствовал отдачу мощного оружия, а полуголый матрос продолжал с багром бежать на него. Сашка почувствовал, как чернота начинает опускаться на мозг, но каким-то шестым или седьмым уже чувством ещё и другое почувствовал, рукоятку револьвера в правой руке, он взвёл курок и выстрелил снова. Матрос споткнулся и рухнул под шлюпку, а к ногам стрелка брякая по палубе прокатился багор.

Тут Сашка чуть своего не пристрелил, он снова взвёл курок, за матросом кто-то бежал. Из-за шлюпки его было не видно, но шаги топали, ботинки или сапоги топали, выходит человек был одет. Именно это понимание и не позволило Коху выстрелить сразу по показавшемуся силуэту. Человек выбежал

из тени и по халату Сашку понял, что это свой. Только и у него был револьвер, и он целился в Сашку.

— Свои! — крикнул Виктор Германович по-русски и калмык опустил пистолет. Дружеского огня не последовало.

— Дондук, — Сашка признал калмыка, — Что там?

— Александр Сергеевич, идите в каюту! — и десятник убежал назад.

— Чёрт! — Кох, и по матушке и по батюшке выматерился и пригибаясь, прячась за шлюпку, поспешил туда, куда и был послан.

Не судьба, едва он высунулся из-за лодки, как увидел ещё одного голого матроса. Этот был без багра, но с кривым кортиком. Человек остановился, заметив Сашку, и, опознав чужого, бросился на него, беззвучно размахивая кривулиной. Бабах. Кох выстрелил от бедра, прямо как в вестернах. Попал. Но не туда куда хотел. Пуля угодила в правую руку, и матрос выронил кортик. Однако не растерялся, зарычал, нагнулся, перехватил его левой рукой и вновь бросился на врага. Бабах. А какой по счёту это выстрел? На этот раз пуля попала в живот. Точнее, в солнечное сплетение. Моряк во второй раз выронил кортик и под звяканье его о палубу согнулся и сам завалился, осел на колени, глянул на Сашку прохрипел чего-то нечленораздельное и только после этого завалился на бок.

Лишь бы не проклял, успел подумать Кох… И из-за лодки появился третий полуголый британец.

Глава 24

Событие шестьдесят второе

Сражение выигрывает тот, кто твердо решил его выиграть!

Лев Николаевич Толстой

Кто-то из великих сказал Сашке, что «Умный правитель — это тот, кто набирает себе соратников до восхождения на престол». А ещё он у Николы нашего Макиавелли тоже сам лично прочёл: «Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает; если это люди преданные и способные, то можно всегда быть уверенным в его мудрости, ибо он умел распознать их способности…».

Виктор Германович оглядел десятников — соратников. Очень правильных людей он подобрал. Не стыдно перед Николой. Бой закончился. Наши «победили». Даже несмотря на то, что всё пошло не по плану, всё одно победили с минимальными. в общем, потерями. Триста без малого человек экипажа убито и уже выброшено за борт. В Чёрном море больших акул нет, но небольшие катраны и приличные дельфины возможно захотят отведать англичатинки. А нет, так и чёрт с ним. Всплывут, покачаются на волнах и пристанут к турецкому берегу, до которого с десяток километров… м… пусть будет шесть миль. А там чайки и крабы раздербанят их на запчасти. За тысячелетия войн в Черное море не мало народу посбрасывали, знают морские обитатели, что с этим ресурсом делать.

Потери такие. Ранен в живот кортиком сотник Бамба, и он умрёт. Был бы на борту Пирогов Николай Иванович со всеми своими помощниками и инструментами и, возможно, калмыка удалось бы спасти… Де, нет. У него явно разрезаны кишки и даже Пирогов при современной медицине, скорее всего, бессилен. Нет антибиотиков. Начнётся перитонит и что? Минимальны шансы, может один из сотни. Но и Пирогова нет, так чего эти шансы считать. Их нет вообще. И это просчёт Сашки. Не то, что всё пошло не по плану, а то, что судового врача с ними нет. И ведь не будет. Он тупо забыл об этом, отдавая задание Георгию Петровичу Ремизову по комплектованию экипажа. И про офицеров помнил, и про матросов, и даже про пушкарей с коком, а про судового врача тупо забыл.

А при численности экипажа под пять сотен человек и одного мало, ещё и фельдшер бы не помешал. Да и в случае операции вдвоём явно сподручнее. И забыл. Где теперь взять? Есть в Редут-Кале, но сотник не доживёт до этого времени. Да и не Пирогов там. А какой-нибудь полковой лекарь, который только кровь холерным больным пустить может, а малярию, свирепствующую здесь, уксусом лечит.

Кроме умирающего Бамбы есть ещё четверо раненых. У всех колюще-режущие штуковины, кортики в основном, прошлись по рукам. У двоих проткнуто плечо и у двоих порезы глубокие на предплечьях. Этих обиходили. Всё же спецназовцам экстренную медицину преподавали. Знают ребята, как раны промывать спиртом и перевязывать. Вот бинты и раствор йода догадался же взять, а про доктора забыл. Хотя найти нормального врача сейчас в России с монголоидной внешностью тот ещё квест. Если и есть где, то как его найти и как уговорить бросить семью на пять лет. Да и нет, скорее всего, а вести в Лондон европейца с посольством — дурость. Вопросы же начнут задавать.

Сам Сашка тоже ранен, ну, чуть. Последний выскочивший на него на палубе англичанин был вёрткий малый. Этот третий британец был в таких же подштанниках белых коротких, но обут. Ноги сунуть успел товарищ в ботинки тяжёлые даже на внешний вид. В руке у него был всё тот же кривой, как его жизнь, кортик. Не говоря ни слова, даже не крича «За королеву Викторию», матрос бросился на Сашку в атаку. Вжик, кривой английский кортик чиркнул перед самым носом у Коха. И он был в крови, капельки попали Сашке на губы и он, непроизвольно облизнувшись, почувствовал солоноватый вкус крови. В ответ Виктор Германович пырнул провалившегося при ударе матроса пятидесятисантиметровым русским адмиральским кортиком, который он заказал себе в Златоусте. Там Аносов Павел Петрович, который сейчас был губернатором Томской губернии научился производить булатную сталь. Сашка сто двадцать кортиков себе заказал из этой стали и сейчас у калмыков и у него именно такие клинки.

Клинок погрузился в пузу наглу, а тот гад, вместо того чтобы завизжать и упасть на палубу, начав по ней кататься, дёрнулся к Сашке, ещё глубже насаживаясь на клинок и достал его кортиком. Ударил по левой руке. Халат шёлковый смягчил удар, да и пришёлся он чуть вскользь, так что рана получилась неглубокая.

В левой руке у Сашки был револьвер. Вот только он не помнил, сколько раз он выстрелил, пять или шесть. Ну, тут уже стало не до математики, так как живучий матрос занёс руку для следующего рубящего удара.

Бабах. Ну, выходит, до этого было пять. Одиннадцатимиллиметровый свинцовый шарик только вылетел из ствола, как сразу впечатался в грудь вёрткого живучего матроса, не дали ему полетать. Так он отправил пусть и не в недалёкий полет препятствие, возникшее у него на пути. Матроса сняло с клинка кортика булатного и отбросило на метр. Упал на палубу британец и, заливая её кровью из двух ран, скорчился и затих. На звук выстрела из-за шлюпки показалась массивная фигура Бурула.

— Нормально всё, своим делом займись, — отмахнулся от бросившегося к нему десятника Сашка и поспешил к себе в каюту. Теперь револьвер точно разряжен, а из руки прилично так кровь бежит, срочно промыть рану и перевязать надо. Кортик у англичанина был в чужой крови, ещё какой гепатит «С» или сифилис схватишь.

Событие шестьдесят третье

— Отличный бой, ассасин. Сегодня Бог благоволит тебе.

— Бог здесь ни при чём, я просто лучше сражался.

Assassin’s Creed

— Индусов чуть не перебили, — Дондук, при этом не Сашка, продолжил доклад, который начал, назначенный Виктором Германовичем взамен умирающего Бамбы, сотником.

— Что такое? — отвлёкся от своих мыслей Кох.