Англия на выезде
Шрифт:
— Шутишь? — отвечает Картер. — Им теперь лучше не высовываться, эти ублюдки обязательно вернутся. Они наверняка отыграются на этих бабах, они еще в больницу попадут.
— Думаешь?
— А кто им помешает? Я не думаю, что полисам есть дело до каких-то двух шлюх, к тому же, может быть, они живут здесь нелегально, кто знает.
— Тогда надо было ублюдкам вообще глотки перерезать, — говорит Марк.
Я вижу, что он начинает нервничать, и пытаюсь успокоить его. Говорю, что у нее, наверное, во рту сломанные зубы, и она могла бы нечаянно отгрызть Картеру член. Марк смеется, и уже Картер выглядит озабоченным.
— Мы найдем кого-нибудь получше, — говорит он. — Минет за пять гульденов на всех. Не волнуйтесь, мы не уедем из Амстердама, пока не трахнем каких-нибудь баб, и это будут не шлюхи.
Я смотрю на бар, в котором играет музыка, там тоже полно англичан, но много и местных. Несколько чикс, но ничего особенного, по крайней мере, так мне кажется отсюда. Стекла в английском баре содрогаются снова. На этот раз звучит БОМБАРДИРОВЩИК ХАРРИСА. ТОЛЬКО ОДИН БОМБАРДИРОВЩИК ХАРРИСА. В баре несколько скаузерс, их всегда легко узнать по одежде и выражению лиц, плюс небольшая группа «Лидса», которые выглядят как типичные йоркширцы, и когда они смотрят на нас, я думаю, они понимают, что мы из Лондона. Понимают, наверное, что мы — «Челси».
Билли Брайт выходит на улицу, к нему подходит Харрис, они трещат с парнями из Портсмута, единственными из тех с парома, про которых Харрис говорил, что они вернутся. Потом выходят скаузерс со своими бутылками, а один чел из Лидса начинает базарить с Харрисом. Знает, наверное, кто он такой, Харрис смеется над чем-то, и вот уже «Портсмут», «Челси» и «Лидс» вполне мирно беседуют, и тот, кто никогда не ездил за сборной, может в это даже не поверить.
Но так бывает. Это отличный пример. В моей голове проносятся махачи с «Портсмутом» и «Лидсом» за последние несколько лет. Но сейчас есть только Англия, а все остальное не имеет значения. Некоторые вещи не забываются, и некоторые лица никогда не исчезают из памяти. Это все, так сказать, личное. Но здесь все в порядке. Я вижу возвращающихся скаузерс. Марк хлопает меня по плечу, и я оборачиваюсь.
— Давай, твоя очередь, — говорит он.
Я киваю и иду к английскому бару, но, поразмыслив немного, захожу в другой. Там меньше очередь, и потом, там больше женщин. Я подхожу к стойке и заказываю три бутылки. Окидываю бар беглым взглядом. Да, негусто. В основном голимо выглядящие чиксы, пьющие с пьяными англичанами. Я выхожу на улицу и подхожу к Харрису поговорить, но потом вижу, что Марк и Картер с нетерпением поглядывают на пиво. Возвращаюсь к мосту и отдаю им бутылки, какой-то человек спит на земле, завернувшись в Юнион Джек. Кто-то из «Лидса». Двое парней поднимают его, прислоняют к стене, и он остается спать в таком положении.
— Почему бы нам не поехать в какой-нибудь клуб? — спрашивает Картер.
— Да тут кругом одно большое секс-шоу, — отвечает Марк.
— Спокойный клуб. Где можно познакомиться с женщинами. Здесь одни шлюхи и туристы.
Мы смотрим друг на друга — наверное, он прав. Вряд ли мы сможем найти нормальных голландских чикс здесь, где слоняются сотни наших, по большей части в слюни. Куда ни глянешь, повсюду англичане. Мы везде. Харрис и Брайти исчезают внутри, так что мы просто уходим. По дороге я начинаю ломать голову, куда мы, собственно, идем, но Картер говорит, что разузнал про пару местечек еще в Англии.
Идти пешком ломает, и мы ловим тачку. Картер сообщает адрес водиле, большому дружелюбному челу, который ведет себя так, будто знаком с нами с детства. Он знает этот клуб и разворачивается через трамвайные пути. В машине душно, мы опускаем Окна. Водитель говорит, что климат меняется. В этом году дождливый июнь. В воздухе пахнет прохладой, пиво не помешало бы. Через пять минут он высаживает нас у начала пешеходной зоны. Мы расплачиваемся и идем к клубу, и когда мы подходим к дверям, то обнаруживаем совсем не тех вышибал, с какими привыкли сталкиваться у себя в Лондоне. В Blues все отлично, потому что вышибалы наши знакомые, я имею в виду все эти мажорные клубы в Вест-Энде. Вскоре мы уже внутри, там играет вполне пристойная музыка. Это даже не клуб в обычном понимании слова.
Картер, не тратя времени, отправляется за пивом, заговаривает с тремя чиксами, сидящими у стойки. Немного алкоголя, и мы присоединяемся к ним. Плывем по течению. Послонявшись по городу весь день с ебанутыми, чувствуешь себя как бездомный пес. Настало время быть вежливым и приветливым. К счастью, девчонки сами почти в муку, иначе сразу послали бы нас, услышав, какую чушь мы несем. Но они выглядят вполне нормально. Отплясывают под все подряд — от Block Rocking Beats до Babylon’s Burning.
— Завтра у меня день рождения, — кричит мне на ухо одна из них, ее зовут Моника. — Мне будет тридцать.
Выглядит моложе, но я не спорю.
— Моим подругам больше, — улыбается она. — Как думаешь, сколько?
С какого хуя мне это знать? Правда, этого я не говорю. Высказываю предположение, и она смеется, шепча что-то мне на ухо. Потом все они смеются над чем-то и идут танцевать под «Smack My Bitch Up». He так плохо. Марк кивает в такт музыке, говорит, что те ниггеры, наверное, тоже пьют где-нибудь поблизости. Я отхожу к стене с Марком и Картером.
— Никаких проблем, парни, — говорит Картер. — Мы все едем к Монике отмечать ее день рождения. Девчонки сегодня ночуют у нее. Это наша ночь, парни.
Картер самодовольно потирает руки.
— Сегодня каждого из нас ждет минет, — орет он, стараясь перекричать музыку. — Можете сказать спасибо тем сутенерам, что нам помешали. Нам пришлось бы тратить деньги на вонючих шлюх, если бы не эта троица.
Я смотрю на танцующих людей. Девчонки тоже танцуют, поглядывая на нас время от времени. Под Nirvana, потом под Oasis и Black Grape. Они возвращаются, Моника виснет на моей руке и спрашивает, что я предпочитаю — экстази или амфетамины? Мы отходим с Марком и Картером проглотить по таблетке. Она возвращает мне силы, я чувствую себя готовым к дальнейшим приключениям. Готовым раздеть ее прямо здесь. Готовым заебать эту чиксу до потери сознания. Сделать ей лучший подарок на день рождения. Она выглядит жизнерадостной и счастливой, и через пару часов мы уходим.
Вшестером мы идем по пустым улицам. Девчонки поют по-голландски, что звучит как говно. Одни языки ложатся на музыку, другие нет. Английский — пример первого. Французский — второго. Эта их песня ничего не значит для нас. Идти недалеко, и вскоре мы уже поднимаемся по холодным каменным ступеням к Монике домой. У нее большая квартира, одна из ее подруг достает панк-сборник со старыми вещами Stiff Little Fingers, X-Ray Spex и Pistols, a также материалом поновее — Leatherface, Fugazi и Blaggers. Она включает CD, квартиру заполняет музыка, подходит Моника и делает тише. На свету они выглядят похуже, чем в клубе. Их нравственные устои размыты алкоголем, и Моника просто снимает свои черные джинсы. Смеется и говорит, что стало слишком жарко, ее подруга открывает окно. Я мог бы засунуть хоть сейчас, но сдерживаюсь, потому что они с полуобнаженной Моникой разыгрывают застенчивых девочек.