Английская лирика первой половины XVII века
Шрифт:
Нагими нам родиться рок судил,
Нагими удалиться в мрак могил.
Пока душа не сбросит бремя тела,
Ей не обресть блаженного предела.
В раю был наг Адам, но, в грех введен,
В звериных шкурах тело спрятал он.
В таком же одеянье, грубом, строгом,
Я с музами беседую и с богом.
Но если, как гнуснейший из пьянчуг,
Во всех грехах раскаявшийся вдруг,
Ты расстаешься с суетной судьбою,
Я дверь
Скорее девка, впавшая в разврат,
Вам назовет отца своих ребят
Из сотни вертопрахов, что с ней спали
И всю ее, как ветошь, истрепали,
Скорей ты возвестишь, как звездочет,
Кого инфанта мужем наречет,
Или один из астрологов местных
Объявит, зная ход светил небесных,
Какие будут через год нужны
Юнцам безмозглым шляпы и штаны,
Чем скажешь ты, пред тем как нам расстаться,
Куда и с кем теперь пойдешь шататься.
Не думаю, чтоб бог меня простил,
Ведь против совести я согрешил.
Вот мы на улице. Мой спутник мнется,
Смущается, все больше к стенке жмется
И, мной прижатый плотно у ворот,
Сам в плен себя покорно отдает.
Он даже поздороваться не может
С шутом в шелках, разряженным вельможей,
Но, жаждой познакомиться палим,
Он шлет улыбки сладостные им.
Так ночью школьники и подмастерья
По девкам сохнут за закрытой дверью.
Задир и забияк боится он,
Отвешивает низкий им поклон,
На прочих он готов с презреньем фыркать,
Как конь на зрителей с арены цирка.
Так безразличен павиан иль слон,
Хотя бы короля увидел он!
Вдруг олух заорал, меня толкая:
"Вон тот юнец! Фигура-то какая!
Танцор он превосходнейший у нас!"
"А ты уж с ним готов пуститься в пляс?"
А дальше встреча и того почище:
Дымит из трубки некто табачищем,
Индеец, что ли. Я шепнул: "Пойдем!
А то мы тут в дыму не продохнем!"
А он - ни-ни! Вдруг выплыл из-под арки
Павлин какой-то пестроцветно-яркий,
Он вмиг к нему! Ужели он сбежит?
Да нет, поблеял с ним и вновь бубнит:
"Вся знать стремится вслед за сим милордом,
К нему за модами спешит весь Лондон,
Придворных лент и кружев он знаток,
Его авторитет весьма высок!"
"Скорей актерам нужен он на сцене...
Стой, почему дрожат твои колени?"
"Он был в Европе!" - "Где ж, спросить решусь?"
"Он итальянец, или нет - француз!"
"Как сифилис?" - промолвил я ехидно,
И он умолк, обиделся,
И вновь к вельможам взоры - в пику мне...
Как вдруг узрел свою любовь в окне!
И тут мгновенно он меня бросает
И к ней, воспламененный, поспешает.
Там были гости, дерзкие на вид...
Он в ссору влез, подрался, был избит
И вытолкан взашей, и две недели
Теперь он проваляется в постели.
Перевод Б. В. Томашевского
САТИРА III
О РЕЛИГИИ
Печаль и жалость мне мешают злиться,
Слезам презренье не дает излиться;
Равно бессильны тут и плач, и смех,
Ужели так укоренился грех?
Ужели не достойней и не краше
Религия - возлюбленная наша,
Чем добродетель, коей человек
Был предан в тот непросвещенный век?
Ужель награда райская слабее
Велений древней чести? И вернее
Придут к блаженству те, что шли впотьмах?
И твой отец, найдя на небесах
Философов незрячих, но спасенных,
Как будто верой, чистой жизнью оных,
Узрит тебя, пред кем был ясный путь,
Среди погибших душ?
– О, не забудь
Опасности подобного исхода:
Тот мужествен, в ком страх такого рода.
А ты, скажи, рискнешь ли новобранцем
Отправиться к бунтующим голландцам?
Иль в деревянных склепах кораблей
Отдаться в руки тысячи смертей?
Измерить бездны, пропасти земные?
Иль пылом сердца - огненной стихии
Полярные пространства растопить?
И сможешь ли ты саламандрой быть,
Чтоб не бояться ни костров испанских,
Ни жара побережий африканских,
Где солнце - словно перегонный куб?
И на слетевшее случайно с губ
Обидное словцо - блеснет ли шпага
В твоих руках? О жалкая отвага!
Храбришься ты и лезешь на рога,
Не замечая главного врага;
Ты, ввязываясь в драку бестолково,
Забыл свою присягу часового;
А хитрый дьявол, мерзкий супостат
(Которого ты ублажаешь), рад
Тебе подсунуть, как трофей богатый,
Свой дряхлый мир, клонящийся к закату;
И ты, глупец, клюя на эту ложь,
К сей обветшалой шлюхе нежно льнешь;
Ты любишь плоть (в которой смерть таится)
За наслаждений жалкие крупицы,
А сутью и отрад, и красоты
Своей душой - пренебрегаешь ты.
Найти старайся истинную веру.
Но где ее искать? Миррей, к примеру,
Стремится в Рим, где тыщу лет назад