Английская свадьба

Встаю рано утром, в Москве ведь уже десять, а тут, в Англии, – всего семь часов. Выглядываю в окно: солнце, сильный ветер и явно холодно – всего градусов десять-двенадцать. Пока Джеймс дрыхнет, пойду прогуляюсь вдоль моря. Натягиваю джинсы, кожаные сапоги и любимую теплую черную куртку. К морю иду быстрым шагом, с деловым видом, – в Москве же не принято прогуливаться неспешной походкой по утрам (да еще без собаки) – точно неправильно поймут.

По природе своей я холостячка. Видимо, именно поэтому, стоит мне с кем-нибудь из мужчин пококетничать, как он тут же заводит разговор о женитьбе. Вот я и перестала кокетничать: чтобы не осложнять жизнь ни себе, ни другим.

Поначалу просто перестала, а потом и разучилась совсем. Бедному Джеймсу просто не повезло: он попался мне под руку в нестандартный момент. Накануне ночью после пьянки в ресторане я повздорила

со своей начальницей (у которой на вилле в Испании к тому же в это время жила – все из-за ее скупости, разумеется. Она, чтобы не снимать обещанную мне квартиру, просто поселила меня у себя дома). Так вот, ехали мы к ней домой, собачились, и тут она со злости долбанула своим сиреневым БМВ ни в чем не повинную маленькую машинку, припаркованную у тротуара. А поскольку мы обе были не самыми трезвыми, пришлось смываться. И вот она на следующее утро мучается от похмелья на втором этаже виллы, ее муж в отличном настроении хлопочет по хозяйству и совершенно не догадывается о состоянии жениной машины, а я не хочу быть той, кто об этом состоянии ему намекнет. Тут мне звонит Джеймс и предлагает где-нибудь пообедать. По телефону мы с ним разговариваем в первый раз, потому что только-только случайно познакомились и толком друг о друге ничего не знаем. Где уж тут ему догадаться, что я – некокетничающая холостячка? Ну, чтобы удрать от грядущих разборок гостеприимного семейства, я соглашаюсь с ним отобедать. А уж когда обедаем, неудобно же совсем нарушать общепринятые правила: приходится и пококетничать немного. Кто ж знал, к чему это приведет?

И вот сижу я теперь в тихом провинциальном английском городишке…

Справедливости ради надо признать, что я сдалась и согласилась выйти замуж за Джеймса не сразу. Были тут и его наезды в Германию, где мне пришлось поработать некоторое время после моих испанских приключений, и его поездки ко мне в Москву, – все, как положено. Когда же я, неожиданно для себя, согласилась стать его женой, мне казалось, что все будет примерно так: поеду в Англию, потусуюсь немного, огляжусь, а там все как-нибудь само собой рассосется. Вот я и приехала к Джеймсу в гости на юг Англии – вроде бы как замуж выходить (а может быть, и нет)…

Кабриолеты, английская весна и лампы на тумбочках

Джеймс встречал меня в аэропорту Хитроу на новеньком кабриолете – к свадьбе купил. Я тоже хотела произвести на него впечатление: припарадилась и причесалась. Когда мы выехали из аэропорта и стояли в небольших пробках, ощущение от машины с открытым верхом в марте было фантастическим: солнце, запах травы, близкое небо над головой… Когда же вырулили на шоссе и помчались со скоростью 70 миль в час (это порядка 113 километров), я поняла, почему в кино роскошные дамы за рулем таких автомобилей всегда в огромных черных очках и с платками на голове. Друзья, не покупайте кабриолеты к свадьбе! Все эти “ветер в лицо” и красиво развевающиеся волосы – выдумки киношников. Когда едешь быстро, воздух врывается в машину сзади, и волосы летят не назад, а вперед. А при том, что на улице 10 °C, на скорости холод собачий. И вот картина: едешь-то на кабриолете с открытым верхом, но печка врублена на полную мощность, окна подняты, а сама сидишь с красным от холода носом, слезящимися глазами и лезущими и бьющими в лицо волосами. А англичане, замечу в скобках, если не идет дождь или снег, и хоть на минуту выглянуло солнце, и если у машины есть откидной верх, не переносят идеи, что можно на ней ездить, этот верх подняв. Мне кажется, это сродни их способности ходить полуголыми при любой температуре, если светит солнце.

После Москвы интересно попадать в Англию ранней весной. В Первопрестольной еще снег лежит, хоть градусник иногда и показывает выше нуля, а в Англии при той же самой температуре все уже зеленеет и даже порой выглядывает солнце. И вот приезжаешь в куртке, на улице ветер, и вдруг видишь: идет себе англичанка в открытой летней кофтенке на одной бретельке, причем от холода вся покрыта мурашками (в буквальном переводе с английского – гусиными прыщиками) и нос у нее красный от холода. А неподалеку другой местный рассекает в шортах и футболке. А там, глядишь, и ребенок в коляске сидит босой, в легчайшей кофточке, и сопли у него при этом из носа текут ручьем.

Я теперь англичан по этим признакам легко узнаю и в других странах – ну, не признают они, что холодно, если светит солнце!

Да, так я отвлеклась. И вот через два часа я, уже не припарадившаяся и вовсе не причесанная, впервые попадаю к Джеймсу домой, в южно-английский городишко Свонедж. Там у моего будущего мужа милая квартирка с двумя спальнями (по-нашему – с тремя комнатами), с кухонькой в одном ее конце и ванной комнатой в другом; с большим полукруглым окном и камином в гостиной. Я, конечно же, пока не подозреваю, что первое впечатление обманчиво и на самом деле эта уютная квартира станет источником моих постоянных страданий.

После перелета и путешествия “домой” мы сразу завалились спать. Ночью я вдруг проснулась и решила полюбопытствовать, сколько времени. Еще вечером мне показалось странным, что верхнего света (то есть светильника под потолком) в спальне нет. Вместо него у постели на тумбочке стоит лампа, якобы для чтения: вот ее я и попыталась зажечь. Но для того чтобы это сделать, пришлось окончательно проснуться, потратить кучу времени, чтобы найти ее выключатель, и понять в полной ярости, что засыпать теперь можно и не пытаться. Открою секрет – такой выключатель (горячо любимый англичанами и страстно ими защищаемый) выглядит так: выступ в три миллиметра длиной и столько же шириной на тоненьком ободке лампы под абажурчиком. Даже если у тебя отличное зрение и ты ищешь его при дневном свете, увидеть его сразу никак не удастся: надо исхитриться оказаться в таком положении, чтобы голова была ниже кромки абажура, – ну а лампа-то стоит на низкой тумбочке.

Абажуры на такие лампы, кстати, англичане иногда любят делать из жесткой гофрированной бумаги, в складки которой особенно охотно набивается пыль, а вот как они оттуда ее убирают, для меня пока загадка.

Забегая вперед, отмечу, что так начались мои ежевечерние вопли о бездарнейшем из всех возможных дизайне английских ламп, и Джеймс как-то нехотя предложил сходить в магазин света и подобрать там что-нибудь другое – к чему я за свою жизнь успела привыкнуть и что мне больше по душе. Я думаю, он отлично знал, что ничего другого там мы не найдем, а на мое мечтательное описание настольных ламп с нормальными кнопочными или клавишными выключателями местный продавец будет удивляться и говорить, что обычные английские (ну, на ободочках под абажурчиками) очень даже удобны.

Между прочим, если вы думаете, что мысль о настенной лампе над постелью не приходила мне впоследствии в голову, то ошибаетесь. Знаете, что здесь стоит за решением повесить такую лампу в спальне? Значит, так: лампы с проводом, втыкающимся в розетку, и с выключателем на этом проводе тут просто не продаются. Надо раздолбить стену, провести в ней провод, установить встраиваемый в нее клавишный выключатель, потом все это зашпаклевать и закрасить, ну и, наконец, повесить лампу. Красиво, надежно, на века – вот только делать это должен электрик, а электрик на ближайший месяц будет загружен заказами, и Джеймс не захочет ему звонить и понапрасну тревожить – у того ведь горячий сезон, и он чрезвычайно занят!

Умывальники, местный ЗАГС. Мытье посуды по-английски. Занавески с грузиками, простыни с резинками и пододеяльники с разрезами. Как здесь сушат белье и английский способ платить за электричество. Лицензия на ТВ-программы. Камень – это мера веса. “Соседи не дремлют!” Как узнать, сколько стоит вино в буфете театра

Да, так вот проворочалась я до шести утра, поняла, что уснуть все равно не удастся, и решила вставать: в Москве-то все равно в это время уже девять. “Умоюсь, приму душ…”– мечтательно думала я, еще не понимая, что такие простые вещи могут вызывать здесь кучу осложнений. Иду в ванную, там – типичный английский умывальник: маленькая раковина с двумя железными крестообразными вентилями, от каждого из которых отходит свой (отдельный, заметьте!) кран. Из одного из них течет холодная вода, из другого – сначала холодная, а через некоторое время – зверски горячая. Такая, что легко оставляет ожоги на коже иностранца (англичане, зная, что к чему, сдуру под горячую воду руки сразу не суют). И еще наличествует цепочка, на конце которой – затычка. Я же хочу умыть лицо обычной теплой водой, значит, у меня есть два варианта: первый – открутить кран горячей воды, выждать, пока она еще не стала кипятком, и исхитриться пару раз в темпе ополоснуть лицо. Второй – заткнуть раковину затычкой, намешать туда холодной и горячей воды и зачерпывать оттуда, как сделала бы истинная англичанка. Я была за первый из них, но, поразмышляв, отправилась на кухню – уточнить, на всякий случай, нельзя ли по-человечески умыться там. О, радость! – над раковиной был всего один, а не два крана. Я бодро открутила вентили горячей и холодной воды и неосторожно сунула руки под то, что должно было бы стать струей приятной теплой температуры. Ожидания мои, увы, не оправдались: совершенно в английских традициях на часть моих рук лилась холодная вода, а на часть – кипяток. Я стала изучать конструкцию крана и обнаружила – держитесь крепче! – что в одном и том же его носу проходят две отдельные трубочки и вытекает из него не одна, а две отдельные струи! И все сделано так, чтобы они ни в коем случае не смешивались. Первая из них, разумеется, горячая, а вторая – ледяная. В общем, рано я радовалась – лучше уж умываться в ванной…