Анкер
Шрифт:
— Давай познакомимся, Славик? — своим настоящим голосом заговорил стрелок. — Меня зовут Алексей. Я работаю охранником возле маленького ювелирного киоска неподалеку отсюда. У меня жена и маленькая дочка Сашенька… Когда я не на работе, я стараюсь как можно больше времени проводить с ними… Знаешь, Славик, недавно у Сашеньки начали резаться ее первые зубки! С одной стороны, я рад за нее, но с другой… Бедняжка так плачет! Ведь ей больно… но наверняка она страдает гораздо меньше, чем страдаю сейчас я. Страдаю по твоей вине!
Наверное, так удав смотрит на кролика перед тем, как
— Славик? — теперь это был голос его матери. Тихий, вкрадчивый, умоляющий… — Ты знаешь, как это больно, прыгать с крыши шестиэтажки? Ты чувствовал когда-нибудь, как, будто спички, ломаются твои кости, и как их осколки входят в плоть? А ощущал ли постоянный вкус крови во рту? Вкус, от которого не избавиться никак. Мне больно, Слава… Очень больно. Ты, ведь, поможешь мне? Поможешь этому человеку?
— Ты не моя мать. — прошептал Слава, сжимая рукоять ножа.
— Конечно нет, — вновь сменив голос на голос хозяина тела, заговорило существо, — Я не твоя мать. Для друзей я — просто Леха… Можешь меня так и называть. Меня попросили зайти в оружейный магазин и забрать ружье… Там меня уже ждали… Они отдали мне ружье и патроны, а затем сами приставили к своим вискам пистолеты и нажали на курки. Восемь трупов, Славик, и все это — из-за тебя. Да, ты прав, я не твоя мать. Но откуда ты знаешь, что найдешь, придя домой? Может быть, как раз сейчас твоя мать страдает гораздо сильнее, чем моя Сашенька от своих режущихся зубов?
Полуоторванная голова подмигнула ему, едва заметно шевельнув ресницами.
Где-то неподалеку раздался женский визг и последовавший за ним быстрый стук каблуков по асфальту. Затем — скрип тормозов и глухой удар. Слава даже не оглянулся, чтобы посмотреть, кого именно сбила машина под аркой — какая разница. К тому же он просто не мог оторвать взгляда от существа, стоявшего перед ним. Тело человека менялось на глазах, растекаясь и удлиняясь. Казалось, в его теле не осталось ни одной целой кости, и сейчас он, будто слизень, меняет свою форму. Руки отпустили втягивающуюся в плечи голову и, прижавшись к бокам, стали также сливаться с вытягивающимся в длину телом. Ноги срастались вместе, образуя… Образуя хвост. Хвост змеи. Удава? Или, быть может, червя.
— Оглянись. — прогнусавило существо, извиваясь всем телом. Черный балахон растекался по туловищу червя, меняя цвет, превращаясь в равномерную серость.
Подчинившись, Слава обернулся. Андрей стоял в двух шагах позади него, вытянув руки по швам, словно по стойке смирно. Глаза его были закрыты и создавалось впечатление, что он видит все вокруг через маленькую рану во лбу, оборвавшую его жизнь.
— Я умер из-за тебя. — спокойно и размеренно констатировал он. — Ты должен меня спасти.
Хвост червя обвился вокруг Славиных ног. Вязкая слизь, проникнув сквозь джинсы, обожгла могильным холодом… Когда уродливая безглазая голова червя с овальным ртом, усеянным мелкими
— Ты должен загрузиться!
— Нет.
У Славы перехватило дыхание, когда червь сдавил его в своих объятиях.
— Должен загрузиться! — прошелестел он, обдав Славу смрадным запахом из темного провала рта. — Тогда все вернется на свои места. Все вернется…
— Тогда ты победишь… — задыхаясь прошептал он, и в тот же миг хватка червя ослабла, давая ему вздохнуть.
— Да, я возьму верх, — равнодушно прокомментировал Андрей, — Но что потеряешь ты?
— Мир… Я потеряю все это.
— Но ты приобретешь новый! Мир, в котором нет зла, поскольку нет и добра. Мир свободы и равенства…
— Безжизненный мир хаоса.
— То, что вы называете хаосом, тоже живет, но живет по своим законам, которых тебе пока не понять. Хаос — это не пустота, и не беспорядочный поток чисел. Хаос — это единое целое, один большой муравейник, в котором каждому найдется место.
— Но не человеку… — прошептал Слава, слыша, как шелестит по мокрому асфальту тело отползающего прочь червя.
— Само понятие «человек» не применимо к хаосу. Мой мир живет по другим законам, и они понравятся тебе, если ты пойдешь со мной. Войдешь в меня…
— Мне нужна машина! — вдруг выпалил Слава, подчинившись какому-то внезапному порыву.
— Что? — в ровном голосе виртуальности, вошедшей в мертвое тело Андрея, впервые прорезалось удивление.
— Я сказал, что мне нужна машина, чтобы добраться до дома. Там я загружусь!
Из-под арки послышался ровный гул мотора, и секунду спустя новенькая черная «Волга» остановилась перед Славой, маня его открытой со стороны водителя дверцей. Машина была пуста…
— Не думал, что ты так просто сдашься… — изрек Андрей.
— А я и не сдаюсь, — впервые за все это время Слава позволил себе улыбнуться. Улыбнуться, глядя в мертвое лицо виртуальности. — Я просто хочу спасти всех этих людей. Этих, и других, кого ты еще можешь погубить.
Андрей расхохотался, открыв, наконец, глаза, полные вязкой ночной черноты. Расхохотался, словно безумный, и небо вторило ему отдаленным раскатом грома. Слава не слышал этого смеха — дверца «Волги» захлопнулась, едва он опустился на водительское сиденье, и машина мягко тронулась с места, сама выбирая дорогу.
У него был план. Четкий и ясный, но не имеющий под собой никакого логического обоснования. Он ставил на карту все — свою жизнь, и жизни миллиардов людей, которые оборвались бы в тот миг, когда червь проникнет в реальный мир окончательно. Пан или пропал… Ва-банкъ! Но отчего-то Слава был уверен в успехе.
«Волга» неслась по Красному Проспекту, залитому умытыми дождем солнечными лучами. Светофоры автоматически включались на зеленый свет, когда машина приближалась к ним, ГИБДДшники бодро прятались в свои будки, убирая подальше радары. Сейчас Worm был в машине… прятался где-то рядом с урчащим мотором или, быть может, облюбовал себе в качестве убежища механизм стеклоподъемников. Виртуальность сопровождала свой ключ к власти над миром до двери, которую он должен был открыть.