Анна Ахматова. Стихотворения

Ахматова Анна Андреевна

Уже целовала Антония мертвые губы,Уже на коленях пред Августом слезы лила…И предали слуги. Грохочут победные трубыПод римским орлом, и вечерняя стелется мгла.И входит последний плененный ее красотою,Высокий и статный, и шепчет в смятении он:«Тебя – как рабыню… в триумфе пошлет пред собою…»Но шеи лебяжьей все так же спокоен наклон.А завтра детей закуют. О, как мало осталосьЕй дела на свете – еще с мужиком пошутитьИ черную змейку, как будто прощальную жалость,На смуглую грудь равнодушной рукой положить.7 февраля 1940, Фонтанный Дом

МАЯКОВСКИЙ В 1913 ГОДУ

Я

тебя в твоей не знала славе,Помню только бурный твой рассвет,Но, быть может, я сегодня вправеВспомнить день тех отдаленных лет.Как в стихах твоих крепчали звуки,Новые роились голоса…Не ленились молодые руки,Грозные ты возводил леса.Все, чего касался ты, казалосьНе таким, как было до тех пор,То, что разрушал ты, – разрушалось,В каждом слове бился приговор.Одинок и часто недоволен,С нетерпеньем торопил судьбу,Знал, что скоро выйдешь весел, воленНа свою великую борьбу.И уже отзывный гул приливаСлышался, когда ты нам читал,Дождь косил свои глаза гневливо,С городом ты в буйный спор вступал.И еще не слышанное имяМолнией влетело в душный зал,Чтобы ныне, всей страной хранимо,Зазвучать, как боевой сигнал.3-10 марта 1940

* * *

Уложила сыночка кудрявогоИ пошла на озеро по воду,Песни пела, была веселая,Зачерпнула воды и слушаю:Мне знакомый голос прислышался,Колокольный звонИз-под синих волн,Так у нас звонили в граде Китеже.Вот большие бьют у Егория,А меньшие с башни Благовещенской,Говорят они грозным голосом:– Ах, одна ты ушла от приступа,Стона нашего ты не слышала,Нашей горькой гибели не видела.Но светла свеча негасимаяЗа тебя у престола Божьего.Что же ты на земле замешкалась?И венец надеть не торопишься?Распустился твой крин во полунощи,И фата до пят тебе соткана.Что ж печалишь ты брата-воинаИ сестру – голубицу-схимницу,Своего печалишь ребеночка… —Как последнее слово услышала,Света я пред собою невзвидела,Оглянулась, а дом в огне горит.3-14 марта 1940. Ночь

ПОЗДНИЙ ОТВЕТ

Белорученька моя, чернокнижница…

М. Ц.

Невидимка, двойник, пересмешник…Что ты прячешься в черных кустах? —То забьешься в дырявый скворешник,То блеснешь на погибших крестах,То кричишь из Маринкиной башни:«Я сегодня вернулась домой,Полюбуйтесь, родимые пашни,Что за это случилось со мной.Поглотила любимых пучина,И разграблен родительский дом».…Мы сегодня с тобою, Марина,По столице полночной идем.А за нами таких миллионыИ безмолвнее шествия нет…А вокруг погребальные звоныДа московские хриплые стоныВьюги, наш заметающей след.16 марта 1940. 1961, Фонтанный Дом – Красная Конница

СТАНСЫ

Стрелецкая луна. Замоскворечье… Ночь.Как крестный ход, идут часы Страстной Недели.Я вижу страшный сон. Неужто в самом делеНикто, никто, никто не может мне помочь.В Кремле не надо жить – Преображенец прав,Там зверства древнего еще кишат микробы:Бориса дикий страх и всех Иванов злобы,И Самозванца спесь взамен народных прав.Апрель 1940, Москва

* * *

В лесу голосуют деревья.

Н.З.

И вот, наперекор тому,Что смерть глядит в глаза, —Опять, по слову твоему,Я голосую за:То, чтоб дверью стала дверь,Замок опять замком,Чтоб сердцем стал угрюмый зверьВ груди… А дело в том,Что суждено нам всем узнать,Что значит третий год не спать,Что значит утром узнаватьО тех, кто в ночь погиб.1940

НАДПИСЬ НА КНИГЕ

М. Лозинскому

Почти от залетейской тениВ тот час, как рушатся миры,Примите этот дар весеннийВ ответ на лучшие дары,Чтоб та, над временами года,Несокрушима и верна,Души высокая свобода,Что дружбою наречена, —Мне улыбнулась так же кротко,Как тридцать лет тому назад…И сада Летнего решетка,И оснеженный ЛенинградВозникли, словно в книге этойИз мглы магических зеркал,И над задумчивою ЛетойТростник оживший зазвучал.29 мая 1940, Ленинград. Фонтанный Дом

ТРЕТИЙ ЗАЧАТЬЕВСКИЙ

Переулочек, переул…Горло петелькой затянул.Тянет свежесть с Москва-реки.В окнах теплятся огоньки.Как по левой руке – пустырь,А по правой руке – монастырь,А напротив высокий кленКрасным заревом обагрен.А напротив – высокий клен,Ночью слушает долгий стон.Покосился гнилой фонарь —С колокольни идет звонарь…Мне бы тот найти образок,Оттого что мой близок срок,Мне бы снова мой черный платок,Мне бы невской воды глоток.1922

АВГУСТ 1940

То град твой, Юлиан!

Вяч. Иванов

Когда погребают эпоху,Надгробный псалом не звучит,Крапиве, чертополохуУкрасить ее предстоит.И только могильщики лихоРаботают. Дело не ждет!И тихо, так, Господи, тихо,Что слышно, как время идет.А после она выплывает,Как труп на весенней реке, —Но матери сын не узнает,И внук отвернется в тоске.И клонятся головы ниже,Как маятник, ходит луна.Так вот – над погибшим ПарижемТакая теперь тишина.5 августа 1940, Шереметевский Дом

ТЕНЬ

Что знает женщина одна о смертном часе?О. МандельштамВсегда нарядней всех, всех розовей и выше,Зачем всплываешь ты со дна погибших лет,И память хищная передо мной колышетПрозрачный профиль твой за стеклами карет?Как спорили тогда – ты ангел или птица!Соломинкой тебя назвал поэт.Равно на всех сквозь черные ресницыДарьяльских глаз струился нежный свет.О тень! Прости меня, но ясная погода,Флобер, бессонница и поздняя сиреньТебя – красавицу тринадцатого года —И твой безоблачный и равнодушный деньНапомнили… А мне такого родаВоспоминанья не к лицу. О тень!9 августа 1940. Вечер