Анна, создающая королей
Шрифт:
Невидимое присутствие Нерона сопровождало меня везде. После долгих занятий я уходила в свою комнату и тут же ощущала на себе его тяжелый взгляд. Словно он не мог или не хотел со мной расстаться. Потом он стал наблюдать за мной по ночам, пока я засыпала.
– Я знаю, что ты за мной следишь. Я чувствую твое присутствие, – призналась я однажды.
Я сказала это вслух в темноту моей спальни. Лучше так, чем глядя в невидимое лицо Нерона.
– Почему тебя удивляет, что ты ощущаешь мою ауру? – спросил он на следующее утро. – Я же
Везде – это одно дело, а вот в моей спальне – совсем другое. Нерон лгал, и, судя по раздраженному тону, ему не нравилась собственная потребность за мной следить. Возможно, я заразила его моей зависимостью. Наивная и неопытная для совершеннолетней, я и не пыталась скрыть свои чувства, хотя знала, что ничем хорошим это не закончится. Так и вышло.
Однажды я заболела. Я болела и раньше, но ни разу со дня переезда Нерона на остров. Я бредила во сне, дрожа от лихорадки, пока не почувствовала тяжелую руку на плече.
– Что с тобой? – спросил Нерон взволнованно.
– Я заболела. Надеюсь, гемосканер опознает вирус. Горло болит, мышцы ломит. Кажется, температура поднялась.
Нерон отступил на шаг, и, несмотря на дурноту, я хихикнула. Неужели он боится заразиться? Зараза к заразе…
– Я не дам тебе умереть, Анна. Клянусь! – голос Нерона напоминал рев животного.
– Эээ… спасибо. Но лучше принеси градусник.
– Что такое градусник?
Очень хотелось увидеть его лицо, чтобы понять, шутит он или это очередная странность. Но я только покачала головой и поплелась на кухню.
Святые силы, помогите мне справиться! Какое уж тут мировое господство, если мой великий и могущественный опекун не знает, что такое градусник.
Нерон маячил за спиной, пока я мерила температуру, заряжала гемосканер и прикладывала его к вене.
– Объясни, что с тобой!
– Парагрипп, – ответила я, проверив результат анализа.
– Это опасно? Ты умрешь?!
Несмотря на плохое самочувствие, хотелось смеяться.
– Начинается ларингит, я потеряю голос.
– Как это? Совсем? Навсегда?!
Не удивлюсь, если Нерон никогда не болел.
– Все будет в порядке, не волнуйся! Охрана слетает за сывороткой, и через сутки мне станет лучше.
Впервые я ощущала себя сильнее опекуна, но меня пьянила не власть, а испуг в его голосе. Нерон наблюдал за мной две ночи подряд, не засыпая. Я млела, таяла от его внимания и переживаний. Мечтала напропалую.
Нерон боится меня потерять.
Я значу для него намного больше, чем он сам осознает.
Нерон меня любит.
Он разбудил меня в пять утра после того, как спала температура.
– Анна, я больше не могу ждать, – сказал, вытаскивая меня из постели.
Все во мне откликнулось. Душа, тело, каждая часть меня изнывала от нетерпения. Нерон осознал, что любит меня, и теперь мы будем вместе. Полностью, по-настоящему, как мужчина и женщина.
– Да, – еле выговорила я.
Он обнял меня за талию и поставил на ноги.
– Анна… – сказал хрипло, – я… я должен… я хочу…
Он замолчал, я слышала только его тяжелое дыхание. Чувствовала его всем телом, прижимаясь все ближе.
– Да! – всхлипнула от восторга. Признания посыпались с губ, перебивая друг друга. – Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю. Ты невероятный, всесильный…
– Анна! – Нерон отстранился. – Я пришел, чтобы убедиться, что твой дар не пострадал от болезни. Я не вижу твою ауру, но могу определить уровень силы. Извини, но я больше не могу ждать, я должен проверить прямо сейчас.
Дар. Всегда только дар, никогда я.
Надежды опали жухлыми листьями. Смущения я не чувствовала, пусть Нерон знает правду и делает с ней что хочет. Убедившись, что мой дар не пострадал, он выдохнул с облегчением и направился к выходу.
– Между прочим, я все еще болею! – проворчала я вслед. – Мне бы теплого питья и грелку…
Он не ответил и исчез на неделю.
Кризис подросткового возраста наступил с опозданием, уж слишком необычной была моя жизнь. Бунтарство осталось во мне, нерастраченное и ищущее жертву, и в восемнадцать лет оно полезло наружу. Меня раздражало поведение Нерона, его секреты, дурацкие капюшоны, тьма, скрывающая глаза. Я заявила, что не стану больше разговаривать, пока Нерон не покажет лицо. Наше противостояние продлилось три недели. Я проиграла, сломленная мучительной скукой. Вся моя жизнь вращалась вокруг Нерона, а он игнорировал мои чувства.
Слуги, Тереза и Матиас, результат последнего удачного эксперимента, волновались и всячески опекали меня.
– Вы же совсем молоденькая, Лалия, так зачем себя мучить? Слетайте на Тритари, найдите друзей своего возраста и погуляйте в свое удовольствие! – советовала Тереза.
Прозвище «Лалия» придумали слуги. Оно казалось удивительно добрым, особенно в исполнении дворецкого, Матиаса, с его необычным акцентом.
– Я хочу завести друзей, – решительно сообщила я Нерону и направилась к катеру. Скорость «Пули» позволяла перемещаться в любую из посадочных зон Тритари достаточно быстро. Вернувшись в Алтавию, я выбрала ближайший клуб и пришла на танцы в сопровождении трех дюжих охранников.
Настоящая жизнь оглушила меня. В ней было слишком много звуков, лиц и прикосновений. А главное – улыбок. Я перезнакомилась с уймой народа, заснула в парке на скамье и наотрез отказалась возвращаться на остров. Весь следующий день я слонялась по городу, не обращая внимания на недовольство охранников, а вечер снова провела в клубе. К утру я обнаружила себя в мужском туалете, взасос целующейся с незнакомым, но вполне симпатичным парнем. Его пальцы успели проскользнуть вдоль обнаженного бедра, когда я опомнилась, оттолкнула его и побежала на поиски охраны.