Аномалии.INFERNO
Шрифт:
Сейчас молодые люди, возомнившие себя отвергнутыми обществом деятелями искусства, заняли это здание, справедливо решив, что раз в доме никто не живет, значит он никому не нужен. Полтора десятка анархистов за день расчистили брошенное здание от мусора, вынося ежечасно по несколько пакетов, набитых кусками пластмассы, штукатурки и трупами тараканов и крыс, неизвестно отчего умерших в этом чудесном месте.
Ишак подошел к зданию, обогнув большую и глубокую лужу, частенько заливавшую подвал со всякой утварью в виде велосипедов и ржавых тачек с черными резиновыми колесами.
Когда он ногой открыл деревянную дверь, его встретила милая, но некрасивая девочка-лесбиянка по кличке
— Привет, Ишачек! — она подошла к парню, и вместо того, чтобы помочь поднести тяжелые пакеты, поцеловала его в лоб, и побежала куда-то. Ишак заметил, что в руках она держала оранжевую скакалку, через которую потом скакала вприпрыжку, напевая странную детскую песенку. Эхо ее визгливого голоса отражалось в здании, словно звуковое сопровождение фильма ужасов.
Миновав несколько коридоров и едва державшихся дверей, Ишак прошел на кухню, где еще один житель по кличке Ирокез вычерчивал перевернутые пятигранные звезды на стенах, гладко замазанных бетоном. Делал он это все с таким рвением, что не заметил Ишака, зашедшего положить продукты в холодильник. Ирокез, оправдывая свою кличку, трудясь над своей наскальной живописью, в экстазе тряс своей популярной в 90-е прической.
Ишак молча поставил пакеты и сказал:
— Привет, Ирокез! — но тот ничего не ответил, продолжая вычерчивать еще одну пентаграмму.
Ишак молча пожал плечами и, сложив небогатую добычу в холодильник, решил пройти в зал, где были развешаны картины художников. Довольно часто в зале проводилось что-то вроде театрализованных представлений. Иногда даже концерты под эгидой Белорусской федерации анархистов и прочих бездельников.
Зайдя в зал, Ишак обнаружил, что, кроме пышечки Бэлы и ее подружки Вероники — весьма симпатичной блондинки с аппетитной фигуркой — никого не было. Девушки сидели друг против друга, привязав к себе скакалками картины распятия Рональда Макдональда в фас и профиль. В данный момент они о чем-то мило беседовали. Ишак прошел мимо них в другое помещение этого здания с целью найти Полосатого Вову — бессменного председателя всей этой анархической коммуны. Между делом Ишак случайно подслушал девичий разговор.
— Ты самогонила вчера свинью между рельс? — с любовью спросила Вероника.
— Да, такова орбита летающего пистолета в глубине стены… — ответила Бэла, обмахиваясь тетрадкой в косую линеечку, которую, как реликвию, она хранила с непорочного первого класса.
— Это грузно самосвалит небеса… — произнесла Вероника, и девушки вдвоем рассмеялись. Затем, уже за спиной Вити «Ишака» они обнялись, и их губы сомкнулись в длительном и нежном поцелуе.
Немного удивленный плохо мотивированной игрой слов двух его мирных до этого сожительниц, парень открыл одну из дверей, когда-то застекленную, а сейчас зияющую остроугольной дырой в центре. Пройдя по коридору, исписанному антифашистскими граффити красного цвета, он постучался в деревянную, недавно вставленную дверь под номером 20 — личное жилище Полосатого Вовы. В ответ послышался громкий «ап-чхи»… Не понимая, приглашение это войти или просьба не беспокоить, Ишак все-таки решил приоткрыть дверь.
Когда он зашел, то увидел, как Полосатый Вова сидит на табуретке посреди комнаты и смотрит в потолок с широко открытым ртом и закрытыми глазами. Его косуха из свиной кожи была усыпана мелкими крупинками стирального порошка, неизвестно где найденного. Тот же стиральный порошок, вероятно, был у него и на губах, и под носом. Нюхнув порошка, Полосатый Вова сейчас находился немного в другом измерении. Ишак испугался, что если их предводитель наелся химии, то запросто может откинуться. И хотя община сквоттеров отрицала закон и кое-какие моральные устои, остальное загнивающее капиталистическое общество их всецело принимало — и если найдут труп Полосатого Вовы в их скромной обители, то дело могло попахивать не только разложением.
— Вова, ты в порядке? — спросил Ишак и потряс собрата за плечо.
Тот в ответ посмотрел глазами сошедшего с ума суслика на Ишака и, проведя ладонью по воздуху, пробурчал что-то невнятное. Ишак уже всерьез испугался, как вдруг Полосатый Вова вполне адекватно заговорил:
— Не бійся, Вітя, я не їв цей порошок, я тількі його нюхав… — произнеся эти слова, он встал на ноги и, раскинув руки, принялся крутиться на одной ноге. Затем предводитель сделал несколько элегантных па, и посередине комнаты уже крутилась, как балерина, громадина в косухе. Ишак увлеченно смотрел на то, что вокруг него происходило, а затем вышел из комнаты полный желания отыскать кого-нибудь еще. Внезапно юноша увидел, как в темном коридоре между плинтусом и стеной стремительно промелькнуло какое-то насекомое внушительных размеров, напоминавшее ему гибрид гусеницы и таракана.
Протерев глаза, Ишак решил пойти на кухню и попытаться чего-нибудь приготовить.
Через минуту он стал свидетелем того, как еще один житель сквотта «Каменная горка» достал откуда-то огромный и такой же грязный жестяной таз и скидывал в него все купленные и хранившиеся продукты, насвистывая веселенькую мелодию. Юра, которого все называли просто Юрой, стоял абсолютно голый с сигаретой в зубах и увлеченно смотрел в таз, закидывая туда по очереди то помидор, то банан в шкурке. После двух заброшенных вещей он это все обильно поливал майонезом, пачку которого держал во второй руке. Потом его левая рука вновь опустилась в пакет — на этот раз он уже кинул жестяную банку с килькой в томатном соусе.
Ишак решил не лезть с кулаками, чтобы отобрать купленные на деньги общины продукты, понимая, что в их новом уютном доме происходит что-то, явно, сверхъестественное. Он просто подошел к Юре и громко спросил:
— Где все остальные? В ответ Юра встал по стойке смирно и, приложив правую руку к виску, отчеканил:
— Сэр, все в концертном зале, сэр! — прокричал он так, что лицо Ишака покрылось россыпью мелких капель. Слегка разозлившись, Витя протер рукавом лицо.
— Что, блядь, у вас здесь происходит, черт возьми? — Он посмотрел в глаза Юры и увидел, что зрачки вполне нормальные, значит, никто вроде как не принимал наркотики…
— Сэр, не могу знать, сэр! — прокричал Юра, глядя куда-то вверх.
Потом лицо его несколько поменялось в выражении, и, улыбаясь, он присел на пол. Глядя глазами полными любви и доверия к Ишаку, он произнес нежно-ангельским голосом:
— Ты приготовишь мне фаршмак, голубчик-с? А? Ну милый… — и после этих слов он опустился на холодный пол, выложенный мелкой плиткой, и, обняв руками ноги, зарыдал.
Ишак махнул рукой на скрюченное тело Юры и вышел из кухни в концертный зал, чтобы посмотреть, что же там все-таки происходит. Когда он распахнул ворота концертного зала — полуподвального сырого помещения — то ноги у него подкосились.
На полу лежали оставшиеся сквоттеры в самых разных позах и одеяниях (кто-то был, вообще, без одежды). А снизу тем временем бегали странные и довольно большие насекомые. Они, как тараканы, носились вокруг, подбегали преимущественно к волосам лежащих людей, что-то там выискивали, а потом снова продолжали свое броуновское движение. Ишак, с детства не боявшийся этих тварей, резко раздавил ногой какую-то букашку. Он подошел к одной девушке из их общины и дотронулся до ее лба. Голова девушка была странно горячей, с опухшими глазами, а изо рта текла какая-то слизь.