Аномалия
Шрифт:
Захожу в ординаторскую и закрываюсь в туалете. Какая же я идиотка… Вот зачем брякнула про давалку? Сама себя выдала с потрохами. Одно знаю точно, медицинскую помощь эта скотина оказывает хорошо. Ибо я забыть забыла об умершей женщине. От этого осознания становится еще более тошно. Не в такой ситуации я хотела оказаться в его объятьях. Да и вообще… дура!
Ополаскиваю лицо холодной водой и перевожу взгляд в зеркало. Я ожидала увидеть заплаканные и отекшие глаза, но точно не увеличившиеся в размерах губы. Это какой-то капец. Ощущение
Вытираюсь насухо бумажным полотенцем и, прихватив свою сумку, выхожу из ординаторской. Благо на пути мне никто, кроме медсестры, не попадается.
Выхожу на улицу и только сейчас понимаю, что от выпитого алкоголя у меня реально немного кружится голова. Готова ли я к очередному подвигу ехать в метро и драться с людьми за кусочек места? Пожалуй, нет. Уж лучше стоять в пробках два часа, но пришвартовать свою пятую точку на начальной остановке автобуса.
Только спустя десять минут ожиданий и мыслей я, кажется, понимаю, что Потапов, скорее всего, не врал. Я действительно качала уже умершую женщину. Это невероятно облегчает сошедшую с катушек.
– Садись, – только спустя несколько секунд я осознаю, что голос принадлежит Потапову и именно его машина припарковалась на автобусной остановке. – Давай быстрее, Эля.
– До свидания, Сергей Александрович.
– Последний раз повторяю – садись.
– До свидания.
Я сейчас бы многое отдала за то, чтобы присесть и заснуть на удобном сиденье, но ни за что к нему не сяду. Во-первых, стыдно, во-вторых… нет, мы так не договаривались. Пячусь назад, как только понимаю, что Потапов выходит из машины.
***
В конец башкой тронулся, раз творю такую дичь. Затаскивать упирающуюся девку в машину, под наблюдением десятка, а то и больше человек – это надо иметь серьезные сдвиги в башке. Еще не хватало, чтобы это кто-нибудь снял и выложил в сеть. И ведь сам не знаю, за каким хреном это делаю. Мало мне тесного общения, от которого и без того яйца пухнут?
Как только усаживаю упирающуюся Элю в машину, сразу закрываю ключом двери, видя, как мужик в возрасте хочет это исправить.
– Это моя девушка, все норм, – я реально сейчас это сказал? – Путевку в Гондурас ей не купил, вот и обиделась. Исправим. Сегодня же полетим.
Бля. Дурной пример заразителен. Неровен час и пиздюном стану.
Сажусь в машину и сразу же блокирую двери.
– Совсем кукушка поехала? – зло цедит Эля.
– Надеюсь, что наполовину. Хотя, жизнь штука непредсказуемая.
Трогаюсь с места и перевожу дыхание.
– Ну и зачем это все?
– Лечение деда не обсудили. Хотел обсудить. Ты сделала ошибку.
– Какую?
– Не поставила точку в конце приемки.
И это все? Ни слова в ответ? Ну так, черт возьми, неинтересно. Сережа, Сережа, когда ж ты впал в детство, раз хочешь «дергать девочку за косички»?
– На самом деле, я просто хотел отвезти тебя сам,
– Я в нормальном состоянии.
– Благодаря мне. Спорим, что твои мысли переметнулись с умершей тетки на совсем другое.
– Переметнулись. Бесспорно. Вы отличный реаниматолог, – и сказано это все так серьезно, что выводит из себя. Она вообще сейчас не такая, как всегда. И это мне тоже не нравится. Тоже мне оскорбленная невинность. Еще и отвернулась демонстративно к окну.
Тянусь к бардачку и достаю сигареты. Только достаю из пачки сигарету, как Эля моментально поворачивается в мою сторону. Где-то внутри меня маленький Сережка ликует.
– Если ты закуришь, я выйду, но прежде непросто разблокирую дверь, но и сломаю тебе кнопку блокировки дверей.
– У меня хорошая реакция, я перехвачу твою руку раньше, чем ты решишь нажать на кнопку, а потом ее сломать.
– Я предупредила.
– Боюсь, боюсь.
Подначиваю ее как сопляк, но самое противное, что ведусь и откладываю сигареты.
Ну вот и мой первый промах. Осознает ли эта стерва какое влияние на меня может оказать? Скорее всего, еще нет. И слава Богу.
– Не старайся сделать из себя обиженку. Во-первых, тебе не идет, во-вторых, не делай вид, что тебе не понравилось и ты этого не хотела.
– Я терпеть не могу, когда кто-то снует языком в моем рту. Поэтому, нет, не понравилось.
– О, да, это было видно по твоему поведению.
– Это был алкоголь. Не льсти себе, реаниматолог. И нет, я тебя не хотела. Я вообще не знаю, что такое кого-то хотеть.
– А ну да, как же я забыл. Сказала девственница пиздаболка писькатареанка.
– Замолчи.
И вновь отворачивается к окну, всем своим видом демонстрируя мне, что не желает разговаривать и уж тем более пререкаться.
А мне охренеть как хочется. И пока я думаю о том, что бы такого сказать, что точно ее взбаламутит, я замечаю, что она вырубается. Да как она это делает, черт возьми? И спит так крепко, что, мать ее, посапывает. То ли алкашка так подействовала, то ли стресс. А мне от этого не легче. Не так я хотел провести время в пробке.
Хотя я и сам не знаю чего хотел. А вот чего не хотел, знаю наверняка: чтобы добиралась домой сама в этом платье аля «отымей меня во все места», тем более после, пусть и мало выпитого, но все же алкоголя.
Чем можно думать, надевая такое платье в метро? В метро, твою мать. Где все, кому не лень приставят к тебе хер и будут тереться, оправдывая теснотой. Дубина. И тем не менее, эта дубина меня приятно удивила, дав отставку Руслану.
Метро, это прям замечательно, но не в этом наряде. Штаны ей, что ли, подарить? Хотя… лучше сразу скафандр, он хоть не облегает и лицо прикрывает. Каким-то чудом заставляю себя отвернуться от нее и смотреть на дорогу до самого ее дома.