Аномальный континент
Шрифт:
Заведующая чем?
– Держи, Марк, – Варламов, улыбаясь, протягивал мне игрушечный пистолет. Он был моложе, моложе лет на двадцать точно. Потрепал по щеке сильной рукой и стал пристегивать на карман моей любимой клетчатой рубашки значок парашютиста-отличника.
Я засиял от радости, мельком глянул на заведующую… заведующую приютом для детей-сирот, и растянул губы в улыбке: «У меня появился отец. Наконец-то ты приехал!»
Его лицо опять смотрело на меня, но теперь он был в парадном кителе с наградными колодками и сверкающими генеральскими звездами на погонах. Рука в белой перчатке вскинута к козырьку. Вдыхая свежий ветер океана, я, Марк Варламов, мастер-специалист, командир отделения кибертехов, окончивший
Ветер остался, но теперь отца рядом не было, я стоял на открытой площадке, наблюдая с высоты за строительством Крепости. В опалубку вокруг реактора АЭС заливали бетон, стену базы только начали возводить, над ней высятся строительные леса и стрелы башенных кранов, с площадки хорошо просматриваются океан и материк, причал, изогнутый под прямым углом, отчаливший к Пангее паром с заключенными. Внизу, на территории будущей Крепости, настоящий муравейник: полно рабочих в ярких жилетах и строительных касках, стучат отбойные молотки, слышен рык экскаваторов и бульдозеров, расчищающих места под постройку новых корпусов базы. Рабочими командуют офицеры, вдоль берега прохаживаются вооруженные солдаты и проезжают боевые кары…
И вновь передо мной лицо, только на этот раз женское. Мы лежим в постели, ее пальцы касаются моего плеча, она шепчет нежные слова, слова любви. Меня переполняет чувство теплоты к… Мире. Мирабелла Нойман, она химик-биолог, дочь профессора, недавно прибыла на Пангею, и мой отец – он будто заранее знал, что мы с Мирой будем вместе – поручил мне ее опекать. Я всячески сопротивлялся его решению… Дурак. Сейчас мне смешно, а когда получил приказ, хотел писать рапорт о переводе на другое место службы. Всерьез решил, что лучше назад, на Землю, чем нянчиться с ботаничкой-кибером, ее же, кроме пробирок и химических реакций, ничего не интересует, так легко боевые навыки растерять. Но я ошибался и теперь благодарил отца за его мудрое решение, потому что Мира оказалась другой, ей нравились военные, она интересовалась оружием, рассказала, что мечтает о карьере офицера… Мы подружились, стали близки. Сейчас я не мог себя представить без Миры, не хотел разлучаться с нею хотя бы на миг.
Она сладко потянулась, засмеялась, накинула мне на голову край одеяла…
Тьма. Свет. Яркие вспышки ламп, далекие голоса. Все перепуталось в голове. Где я? Где Мира, куда она делась?
На миг перед глазами прояснилось, возник силуэт нейротехника в маске с медицинским степлером в руке.
– Очнулся, – сказал его ассистент. – Крепкий у парня организм.
Не церемонясь, взял за подбородок, повернул мою голову набок и всадил под скулу иглу шприц-пистолета. Степлер коснулся груди, щелкнул раз, другой, третий – скрепки плотно стянули глубокий разрез.
Крови на коже почему-то почти не было, сильно пахло спиртом. Я попытался разжать губы, спросить, где Мира. Но сознание поплыло…
Мы вновь были вместе с отцом, стояли на стене Крепости, опираясь на парапет. Я слушал его, потрясенный правдой о Пангее: обратно на Землю никто и никогда не вернется. Ни ссыльные, ни бойцы гарнизона, даже он, генерал, не имеет права на возвращение – мы все купили билет в один конец! Профессор, Мира… Ее-то за что?
Причина проста: правительство опасается вспышки неизлечимых заболеваний, всему виной болота на материке, где царствуют непобедимые чужеродные вирусы и бактерии, способные выкосить человечество в один заход. Центральная Служба Санэпидемнадзора проанализировала отчеты Миры и выдала заключение: вспышка пандемии в Нью-Панге была спровоцирована болезнетворными бактериями, занесенными людьми с болот. В Крепость поступил секретный приказ: всем военнослужащим и гражданскому персоналу отныне нет возврата домой,
Но выход из ситуации был, уже есть универсальное средство – биосин! Мира доказала, что это вещество не только способствует исправлению химических повреждений и разрывов в молекулах ДНК, но и резистивно к любым проявлениям чужеродных вирусов. Проблема для нас была лишь в том, чтобы выделить чистый биосин из карулы в полевых условиях. Лаборатория Миры нуждалась в новейшем оборудовании, но на запрос командира базы перехода Земля ответила отказом. Мы стали узниками Пангеи, без вины виноватыми.
Отец рассказал мне все это, чтобы посоветоваться, хотя сам уже знал, что будет делать. Ключ к переходу был только у него, система связи с Землей – унифицирована уникальным образом с возможностями его модифицированного организма, то есть отправлять и получать сообщения командованию, среди которого в тот момент находились соратники, мог единственный человек на Пангее, генерал Варламов. Уточнив информацию по своим каналам, он выяснил, что биосином пользуется только элита общества, произвести вещество в больших количествах на Земле не представлялось возможным, поэтому правительство приняло жесткое, но эффективное решение.
Крепость оказалась в тисках: с одной стороны материк, с тысячами ссыльных, с другой – Земля, откуда по-прежнему продолжали поступать заключенные. Мы оба понимали, рано или поздно произойдет утечка информации, сведения о запрете на возврат домой просочатся на обе стороны, возникнет патовая ситуация, и тогда… тогда гарнизон может взбунтоваться, и чем все закончится, предсказать невозможно.
Отец не мог согласиться с политикой правительства в отношении подчиненных ему людей, да и провести остаток дней на Пангее не входило в его планы. Он никогда не бросал своих на поле боя, он был профессионалом, умел предвидеть сложные ситуации и упреждать их заблаговременно, он спланировал и осуществил десятки тайных операций. А еще, он доверял только себе и верил в меня, всегда говорил, что я стану лучшим, новой вехой эволюции киберофицеров – у меня были высокие показатели функциональности нейронов, причем по всем четырем классификациям. У Варламова не было семьи, он долго искал среди детдомовских ребятишек уникального, такого, как я. Во всяком случае, он внушил мне это, внушил, когда забрал из приюта, а затем направил по нужному пути. Дальше были колледж, пехотная школа… Отец хотел, чтобы я продолжил его дело и с гордостью носил его фамилию.
«Что ты намерен предпринять?» – спросил я.
Собственный голос показался чужим и далеким, с отзвуками слабого эха. Пришло запоздалое понимание, что мы общаемся через мнемочипы, используя узкий закрытый канал, отключившись от ретрансляторов-усилителей сигнала, объединявших всех кибертехов базы в единую сеть. Нас не должны слышать посторонние, поэтому слова приходили к собеседнику с задержкой, и возникало ощущение эха.
Генерал взглянул на меня и продолжил рассказ. Оказалось, что профессор Нойман давно не получает денег из государственных фондов, все тайно финансируют отец и его соратники среди командования. Они задумали свергнуть правительство, а в случае неудачи укрыться на Пангее.
На что я возразил: нельзя закрыть переход, просто взять и запереть ворота между мирами, случится катаклизм, мы все погибнем. Правительство тоже не будет мириться со случившимся, направит сюда войска, сотрет гарнизон в порошок, станет искать нас на материке, чтобы прикончить.
Отец спокойно выслушал, согласился и сообщил, что Нойман нашел в старом городе машину предтеч, осталось лишь запустить ее, но нужно поспешить с этим, найти способ. Он не вдавался в подробности, как эта машина устроена, для чего нужна, только сказал: «Она – наш козырь. Разорвем связь с Землей, лишим их биосина, тем самым выиграем время».