Аномальный наследник. Турнир лицея
Шрифт:
– Аппарат вызываемого абонента выключен, – пробормотал мальчик. – На него тоже напали? Эй, Глеб! – повысив голос, обратился он к водителю. – Там на месте Мишу не видели?
– Федорова? – уточнил мужик. Удивления в его голосе я не услышал.
– Да.
– Нет, с тех пор как вы попрощались с ним в кафе, мы его не видели. Рядом с местом происшествия его не было. Но не переживайте, Никита Всеволодович, мы найдем вашего друга и убедимся, что с ним все в порядке. Можете дать его номер Галине?
– А? Да, – задумчиво кивнул мальчик, протянув
Наш кортеж из трех автомобилей въехал в один из закрытых кварталов с красивыми дорогими особняками. Спустя три минуты неспешной езды машина проехала мимо распахнутых кованых ворот и остановилась. Дверь нашей машины со стороны Никиты резко распахнулась, и я увидел молодую женщину в платье горчичного цвета.
– Сынок! – выпалила она, простерла руки к мальчику и прижала его голову к пышной груди. – Хвала богам, с тобой все хорошо! Я так волновалась…
По ее щекам текли слезы, пока она ласково гладила сына по голове.
– Мама, мама, – глава рода пытался высвободиться, – ну не на людях же. К тому же у меня гость!
– Я, между прочим, вся переволновалась! – возмутилась женщина, но отпустила сына и отошла на шаг, подав ему руку, чтобы помочь выйти из машины. К этому времени я открыл свою дверь, вышел во двор и начал обходить машину сзади, поглядывая по сторонам.
Особняк Никиты и его матери представлял собой белоснежную двухэтажную «коробку» с двухскатной крышей и колоннами. По центру здания располагалось полукругом огромное крыльцо с большими ступенями. Вокруг особняка тянулись узенькие аллеи, ведущие в сад. Огороженная территория особняка своей площадью лишь самую малость уступала территории московской усадьбы Оболенских.
– Мама, познакомься, это мой спаситель и гость – Аскольд Сидоров! – проговорил мальчонка, указав на меня, когда я замер в полутора метрах от матери и сына Морозовых. Рядом стояли два охранника, не спускавшие с меня глаз.
– К вашим услугам, боярыня, – поклонился я с полуулыбкой и с интересом воззрился на регента рода.
Рост выше среднего – с небольшим каблуком, сто семьдесят пять сантиметров. Исходя из пропорций тела, я мог бы назвать ее длинноногой. Притом помимо длины ног она могла похвастаться и фигурой: соблазнительными бедрами и не самой маленькой грудью, с учетом всех слоев одежды охват которой, навскидку, составлял девяносто восемь сантиметров. Но за счет узкой талии ее фигура напоминала песочные часы – есть в этом мире такой архаичный прибор для измерения времени.
– Рада приветствовать вас в нашем доме, Аскольд. – Окинув меня оценивающим взглядом, она едва заметно улыбнулась пухлыми губами. Правильные черты лица и чуть заостренный подбородок, на котором справа была небольшая темная родинка, вместе со светлой кожей складывались в гармоничную картину. Каштановый цвет волнистых волос ей очень шел. – Меня зовут Екатерина Алексеевна Морозова, я регент боярского рода Морозовых. А с моим единственным сыном и несовершеннолетним главой рода – Никитой Всеволодовичем Морозовым, вы, полагаю, уже знакомы.
– Именно так, – кивнул я. – С Никитой Всеволодовичем я имел откровенную беседу по пути в вашу усадьбу.
– Мама, Аскольд, пойдемте в столовую. Нам надо подкрепиться после дороги. Я хочу чай и что-нибудь сладкое. – Боярин схватил мать за руку, а меня за рукав и потащил нас в особняк.
– Я хотела, чтобы тебя осмотрел врач! – попыталась возразить мать.
– Со мной все в порядке, мама! Я совершенно не пострадал. А вот в Аскольда стреляли из пистолета, когда он закрыл меня своим телом!
– Да? – округлила глаза боярыня и повернулась ко мне: – Вы ведь не ранены?
– Я успел активировать покров, – ответил я невозмутимо. Никита уже отпустил мой рукав, так что я спокойно шел чуть позади семейства Морозовых.
На крыльце особняка нас встречал старик-дворецкий с окладистой бородой. Выглядел он лет на двадцать старше дворецкого в московском имении Оболенских. Он и проводил нас в столовую, сообщив, что скоро подадут ужин.
Прямоугольный стол мог уместить человек двадцать, однако нас было лишь трое. Никита сел во главе стола, а мы с его матерью разместились по обе стороны от мальчика, друг против друга.
– Как же я волновалась, – пробормотала Екатерина Алексеевна, погладив ладошку сына. – Ты даже не представляешь…
– Прости, мам, – тихо проговорил мальчик. – Такого больше не повторится.
– Аскольд, – продолжая сжимать руку сына, обратилась ко мне женщина, – я бесконечно благодарна вам. Я обязана вам жизнью. Скажите, как я могу вас отблагодарить?
Глядя в ее искренние карие глаза, я честно ответил:
– При всем уважении, Екатерина Алексеевна, я вступился за Никиту не ради награды.
– Мне приятно это слышать, – улыбнулась она, – но все же за достойные поступки нужно награждать.
– Счастливая встреча матери и ее ребенка – лучшая награда для меня, – улыбнулся я.
Она перевела взгляд на сына, внимательно слушавшего наш разговор, затем снова посмотрела на меня.
– Хорошо, – кивнула Екатерина Алексеевна, – я сама решу, как вас наградить.
В столовую вошли две служанки, одна из которых катила сервировочный столик. Вдвоем они ловко накрыли на стол, поклонились и удалились.
– Антон, закрой, пожалуйста, двери, – подал голос Никита, обращаясь к дворецкому, который стоял возле дверей снаружи.
Боярыня удивленно посмотрела на сына, но ничего не сказала.
– Приятного аппетита, – пожелала она, и мы принялись за еду.
Какое наслаждение – ужинать в доме, где отменно готовят! Рябчик – так назвала поданную на стол птицу Морозова – оказался просто отменным. Гедонистическая часть моей натуры была в восторге от еды, которая попадала на язык. Я с трудом удерживался от того, чтобы не облизать тарелку, в то время как сама боярыня и ее сын аккуратно ковырялись в своих. Причем Никите подали только чай и десерт.