Аномальщики: Мутный Лес
Шрифт:
Через некоторое время Пашка спустился с осины и рассказал товарищам о результатах произведённого осмотра:
– Птичка права. Метров через двести пятьдесят, действительно, начинается резкий подъём. То есть, имеет место быть в меру крутой склон холма. А ещё с той стороны долетают звуки льющейся воды. Наверное, ручей шумит на перекатах…. Ну, где мои бутерброды? Спасибо…. Очень вкусно.
– Пожалуйста, – польщено улыбнулась Наталья. – Я старалась. Вот, держи ещё фляжку. В ней сладкий холодный чай, остался с завтрака. Кушай, Павлик. Кушай…
– Надо же – «Павлик», – усердно водя карандашом по бумажному листу, смешливо фыркнула Валентина. – Нежности какие,
– Неужели? А как, интересно, надо говорить, чтобы получилось максимально правильно и полно?
– Примерно так: – «Кушай, Павлуша. Кушай, любимый…».
– У кого, подруга, ты так язвить научилась? Небось, у длинноногой Лизаветы? Ладно, не обижаюсь…. Погоди-ка. А что это ты рисуешь? Вернее, кого? Рыжий, она нас с тобой изобразила. То, как мы целуемся-обнимаемся. Придётся, всё же, обидеться. Причём, на полную катушку. С серьёзной дракой и выдёргиванием белобрысых волос.
– Ты, Птичка, совершенно напрасно обижаешься, – тоже что-то увлечённо рисуя в альбоме, заступился за сестру Женька. – Нам было велено фиксировать – с помощью высокого изобразительного искусства – все важнейшие этапы и памятные вехи экспедиции? Было. Вот, и фиксируем, отдыха не зная. Я, так сказать, всякие технические детали – к примеру, оторванные ноги и всякие воронки. А Валюха – человеческие переживания и отношения. Ну, как приболевший Подопригора доверчиво опирается на Лизкино плечо. Или там как будущие буровые мастера налаживают сердечные отношения. Настоящая летопись в картинках, она должна быть всеобъемлющей и всеохватывающей. Азбука настоящего художника, не отнять и не прибавить…. Какие, собственно, проблемы, ворчливая гражданка Кулик?
– Никаких. Чёрт на вас, живописцы доморощенные, рисуйте.
– Вот, и договорились…. Рыжий, а, вот, эти сигнальные устройства, между которыми мы успешно просочились. Что было бы, если кто-нибудь из нас случайно задел бы ногой за одну из тёмно-серых растяжек? Разноцветные сигнальные ракеты стали бы веером подниматься к небу? Или завыла бы, подражая стае оголодавших северных волков, тревожная сирена?
– Думаю, что всё было бы гораздо проще и прозаичней, – запив холодным чаем последний съеденный бутерброд, криво усмехнулся Назаров. – Каждая растяжка, по моему мнению, крепится к двум датчикам, спрятанным в моховых кочках. Контрольная проволочка – по какой-либо причине – дёрнулась? В этом случае датчики начнут излучать соответствующие волны-сигналы, предназначенные для некоего приёмного устройства. Приёмник, в свою очередь, ставит в известность…. Кого он ставит в известность? Наверное, здешнего сторожа, который обязан – в соответствии с типовыми должностными инструкциями – принять экстренные меры. Какие? Не знаю, виноват…. Всё, аномальщики, привал закончен. Солнце уже взошло. Собираемся, забрасываем за спины рюкзаки и следуем дальше.
– Куда конкретно следуем? – пряча карандаш во внутренний карман штормовки, вкрадчивым голосом уточнила Валентина. – На вершину холма, которую окружает Мутный Лес?
– Да, хотелось бы уточнить некоторые важные детали, – подключился Женька. – Какова наша конечная цель? Будем ли мы подниматься к вершине? Или же ограничимся малым?
– Малым – это как? – демонстративно глядя в сторону, уточнила Натка. – Поясни, пожалуйста.
– Ну, мол, пошаримся по краям Мутного Леса, по-быстрому сделаем зарисовки странных деревьев, возьмём пробы почвы и воды, после чего отвалим, не дожидаясь серьёзных неприятностей, обратно.
– А вам, значит, надо добраться до самой вершины? То бишь, жизненно необходимо?
– Не то, чтобы…. Просто…
– Студенты Петровы, вы что-то знаете? – прозрев, нахмурился Иван Палыч. – Что-то очень важное? Может, поделитесь с соратниками информацией?
– М-м-м…
– Э-э-э…
– Ничего они не расскажут, – неодобрительно поморщился Пашка. – По крайней мере, прямо сейчас…. Птичка, напомни, пожалуйста, что в таких неординарных случаях говорил незабвенный Денис Давыдов, любимый книжный и киношный герой российских буровиков, мнящих себя истинными гусарами современности?
– Кажется, так: – «Главное, ввязаться в драку. А там, с Божьей помощью, разберёмся…».
– Правильно…. Подъём! Две минуты на сборы…. Готовы? За мной. Шёл солдат из Аризоны, сапоги почти что стёр. До родной своей до мамы, до родных своих сестёр. Эге-ге-гей, подруги, мы выходим из игры. Скоро лопнут от напруги наши ветхие штаны…
Они подошли к склону конусовидного холма, вдоль которого протекал бойкий ручеёк.
– А на том берегу лес совсем другой. Типа – очередная аномальная аномальность, – с досадой сплюнул в сторону Назаров. – Ширина ручья всего-то метра три-четыре. Здесь ни одного гриба не наблюдается, а там – целые плантации здоровенных поганок и мухоморов. Как такое может быть?
– Совсем другой лесок, – взволнованно поправляя на носу очки, подтвердил Иван Палыч. – Осины и берёзы гораздо более молодые, да и визуально другой…м-м-м, породы. Приземистые какие-то и низкорослые. А сосёнки-ёлочки, действительно, все крученные и перекрученные. Более того, такое впечатление, что и сросшиеся друг с другом. Вон, правее уродливого валуна, деревце. На уровне полуметра ствол разделяется на два. Один – обыкновенная пихта. А, второй? Очень похоже на кедр, но кедры, как известно, на севере Республики Коми не растут.
– Кедр и есть, – заверила Наталья. – Настоящий, сибирский. Мне ли не знать? Только, отважные авантюристы, вы пропустили главное. Мужчины, они такие невнимательные…. Ладно, не буду интриговать. Итак, гибрид пихты и кедра растёт чуть правее гранитного валуна. Верно? А что, уважаемые, прислонено к самой каменюке?
– Это же удочка, – удивился Пашка. – Однако…. Шагаем вниз по течению, там виднеются-шумят перекаты. Переберёмся – чисто для начала – на противоположный берег…
Они, успешно форсировав водную преграду, вернулись к приметному валуну.
– Удилище осиновое, срублено совсем недавно, скорее всего, обычным топором, – принялся невозмутимо комментировать Иван Палыч. – Вместо лески использована тонкая бечёвка. Поплавок изготовлен из гусиного пера, верхняя часть даже не выкрашена, в отличие от магазинных аналогов, в красный цвет. Грузило отсутствует. Впрочем, оно и не требуется, так как крючок очень тяжёлый…. Что по этому поводу думает наш главный аналитик? Есть, что сказать?
– Есть, – горделиво улыбнулась Натка. – Снасточка, на первый взгляд, грубая: короткое осиновое удилище, неуклюжий поплавок, даже леска заменена на обычную бечёвку. Только крючок резко выпадает из общей картинки – иссиня-чёрный, прихотливо изогнутый, тяжеленный. Это не чугун и не бронза. Вольфрам? Трудно определить навскидку…. Рядом с валуном, на мелкой прибрежной гальке, валяется круглая коробочка. Сейчас посмотрим – что в ней…. Короеды. Причём, ещё живые, ползают, активно шевеля мохнатыми лапками. Значит, неизвестный индивидуум рыбачил здесь совсем недавно. Может, даже прошлой ночью…. Подозрительная такая коробочка. Вернее, материал, из которого она сделана.