Антарктида: Четвертый рейх
Шрифт:
– Может, это и хорошо, что его уже нет в живых, – все равно протянул бы он с ножом в спине, да после такой потери крови, недолго. Но еще сумел бы ответить на парочку вопросов журналистов и хотя бы подставить свое лицо под объектив фотоаппарата. Впрочем, уверен, что в разглашении этой истории никто никакой заинтересованности проявлять не будет. Иностранцы из какой-то международной террористической организации… Убийства. Попытка выкрасть или уничтожить таинственные плиты, давно считающиеся исторической ценностью нашей страны, а следовательно –
– А я вот сожалею, что никто не бросился к нему и не спас, – вновь удивил капитана Микейрос. – Возможно, день-другой он еще пожил бы, а это не так уж и мало, поверьте мне, капитан. Если можете сохранить человеку хотя бы день его жизни – сохраните. Даже если человек этот – законченный негодяй.
Убедившись, что второго тела не будет, санитары отнесли в машину убитого Микейросом «Стража» и тоже отправились в город. Теперь Микейрос даже не был уверен, что тело этого несчастного отвезут в морг. Скорее всего, закопают где-нибудь на кладбище, а сторожу прикажут молчать.
– Вы устали, доктор Микейрос, – сжал его локоть капитан. – Вам следует отдохнуть. Хотя… Я понимаю. Кстати, сеньора Кодара парни мои так и не обнаружили.
– Странно, что он исчез, – проворчал Грэг Микейрос, думая о чем-то своем. – Впрочем, вам ведь не очень-то и хотелось, чтобы он попадался на глаза.
– Но ведь исчез он не из-за этого, правда? Просто он понял, что самое время исчезнуть – вот и все. Кстати, оставаться на вилле вам нельзя. Ни сегодня, ни вообще. Продайте ее, передайте коллекцию какому-либо музею и уезжайте.
– Вы тоже считаете, что виллу нужно продать, капитан?
– Уверен. За большие деньги, естественно.
– В таком случае мне вновь следует встретиться с Кодаром. А пока что я остаюсь в своем «Андском Гнездовье».
– Как знаете, сеньор Микейрос, – развел руками капитан. – Когда медицинские эксперты скажут свое слово, я позвоню. Тогда займемся и протоколами. Передать вашему сторожу, чтобы он прибыл сюда?
– Окажите любезность.
– Сержант! – крикнул капитан одному из полицейских. – Остаетесь здесь. Никого из посторонних на пистолетный выстрел к дому не подпускать. В шестнадцать ноль-ноль вас сменят.
Машины уехали. Сержант попросил разрешения расположиться в одной из комнат второго этажа, окна которой выходят на проселочную дорогу, и исчез в доме.
Оставшись в одиночестве, доктор Микейрос еще долго бродил по плато, пытаясь понять, происходила ли вся эта трагедия на самом деле, или она – всего лишь зловещий сон. А когда понял, что перед ним жестокая реальность, сел на камень у черепков разбитого кувшина Оливейры и так, под палящим солнцем, просидел почти до полудня, пока полицейский не спустился и почти силой не завел его в дом.
А под вечер к вилле подъехали три машины. За рулем одной из них сидела Норманния фон Криффер, известная Микейросу как журналистка Герта Менц, а в роли пассажиров восседали Кодар, капитан Баррас и еще какой-то европеец – крепкого телосложения и с бычьей шеей циркового борца. Во второй машине сидели представитель министерства культуры страны, вице-мэр городка и местный нотариус; в третьей прибыли представитель германского посольства, призванный защищать интересы подданной рейха Герты Менц, и еще какие-то германцы, не скрывавшие своей военной выправки.
Визит обещал быть недолгим. Капитан Баррас заверил доктора Грэга Микейроса, что полиция получила от сеньора Кодара и мужественной сеньоры Герты Менц, лично ранившей и задержавшей одного из террористов, ответы на все интересующие следствие вопросы, и в связи с расследованием этого дела никто тревожить его больше не намерен. Вице-мэр тоже выразил Грэгу сочувствие от мэрии и всех горожан и заявил, что похороны сеньоры Оливейры будут проведены за счет мэрии.
Молчаливее всех оказался нотариус, бессловесно положивший на столик перед Грэгом Микейросом договор о купле-продаже виллы «Андское Гнездовье», владелицей которой, как и владелицей плит, намерена была стать сеньора Менц.
Увидев сумму, которую ему предлагали за виллу и плиты, Микейрос удивленно взглянул сначала на нотариуса, а затем на Кодара и Менц.
– Вы действительно намерены предложить мне такую сумму? – удивленно спросил он.
– Почему «намерены»? – мягко улыбнулась ему графиня фон Криффер. – Уже предложили. Чек на указанную сумму находится в моей сумочке.
– Министерство культуры, – склонил перед ним голову столичный чиновник, – получило самые серьезные заверения в том, что плиты будут сохранены и тщательнейшим образом изучены.
– При этом ваше имя, – добавил представитель германского посольства, – навечно останется в истории священных плит. Автор любой публикации о них обязан будет ссылаться на наш вклад в собирание и изучение их.
– Как видите, господин Микейрос, мы свое слово сдерживаем, – пробасил Кодар-Готт, подбадривающе взглянув на двух крепких парней, уже занявших свой пост у двери виллы, намереваясь охранять ее от любых неожиданных визитеров.
На какое-то время в домашнем кабинете доктора воцарилось неловкое молчание. Все ждали решения владельца виллы.
– Ни вам, господин Кодар, ни вам, госпожа Менц, я не объяснил самого главного, – молвил Грэг Микейрос, заставив барона и графиню многозначительно переглянуться, – почему, с какой целью я приобрел в свое время эту виллу и собирал на плато рядом с ней священные плиты.
– Так поведайте же нам эту тайну, – озарила его сиянием своих затянутых голубой поволокой глаз графиня фон Криффер.
Впрочем, сияние это исчезло сразу же, как только унтерштурмфюрер СС заметила, что владелец «Андского Гнездо-, вья» так и не дотянулся авторучкой до того места в договоре, на котором должен был остаться его автограф.